1 часть.
Сара билась в истерике и рвала на себе волосы, она никак не могла поверить в то, что случилось. Ее муж, ее лучшая подруга, ее сын. Все они погибли.
Сара подумала о том, как бы было хорошо, если бы она все таки запретила мужу ехать в эту чертову Европы вместе с сыном. Вчера Линдси была горячей брюнеткой, что хотела вылечить генные болезни, а сегодня ее мать плачет, держась рукой за сердце. Вчера малыш Эндрю громко кричал "мама!", возвращаясь с прогулки, а сегодня его маленькие ножки раздроблены в один большой фарш. Вчера Джон был любящим муже, вчера Джон был ученым, вчера Джон был жив.
Женщина, понимая, что в соседней комнате спит ее второй ребенок, села на кровать и стала думать, что же ей делать. Думать у нее не получилось, и она легла на кровать, что пустовала с момента отъезда ее мужа. Сара на секунду улыбнулась, когда упала головой в подушку, она еще пахла любовью и теми обещаниями, что Джон давал. - Я всегда буду любить только тебя и никогда не оставлю одну.-соврал он, поглаживая жену по округлившемуся животу. В теле его любимой женщины мирно спал его сын, чудо, ради которого он так много работал. Первым словом маленького Эндрю было "папа!" - высокое, звонкое и самое долгожданное слово. Когда мальчика поднимали на руки, он смеялся, громко и счастливо, как смеются только дети. Но сейчас он не смеялся, сейчас его не было и никогда не будет больше. Будет лишь Сара, Дейзи и штат Иллинойс, наполненный людьми, но такой пустой. - Мамулечка, почему ты плачешь?-раздался детский, испуганный голосок из-за двери. Легкая, деревянная дверь скрипнула и в комнату, топая маленькими ножками, зашла девочка, благодаря которой Сара Лютера до сих пор жива и не наложила на себя руки, как только получила громкое извещение из телевизора. Когда называли имена погибших, Сара так надеялась, что муж и сын полетели другим рейсом, но это было не так, они были именно там, на этом чертовом белом самолете, что сломался прямо в небе.-Почему ты грустишь, мамочка? - Папа покинул нас, он улетел на небо. Улетел вместе с Эндрю.-Мартина едва подняла голову, чтоб взглянуть на дочь. Дейзи, трехгодовалая девочка, с маленькими пухлыми ручками и ножками, в длинной ночной рубашке и ниспадающими рыжими волосами, какие были и ее отца. Девочка уже начинала хныкать, дети чувствуют беду, это известно всем. Тело Дейзи содрогалось, и мать протянула ей руку.-Иди ко мне, милая, поспим вместе. -Папочка нас бросил?-спросила Дейзи спокойно непонимающе, закрывая глаза и прижимаясь к плачущей матери. -Да, Дейзи, бросил. Теперь мы одни. -Лютера поцеловала дочь в лоб, она так устала, что и думать о последствиях своей прямоты не хотела. Они уснули вместе, одинокие и несчастные, разбитые и любящие, дочь и мать. Одни, против всего мира. Так было очень долго, они были долго одиноки, Сара боялась впустить людей в свою жизнь, но через десять лет боль от воспоминаний о маленьком смеющемся Эндрю и о любящем муже начали выветриваться. -Я так люблю "Звездные войны!",-сказал Эндрю перед отлетом маме, это было его последней фразой, наверное. Если не лгать, Сара уже не помнила этого. Кажется, он продолжил фразой: "Я на темной стороне! Я вернусь и спасу тебя, мамочка!" Хотя, возможно он просто плакал и не хотел лететь, его сердце чувствовало беду. Прощанье с мужем же было приятным, долгим и романтичным. Сара долго пыталась найти такого мужчину, чтоб заполнить дыру в груди, и у нее вышло. Карл Герреро-испанец, горячий мужчина, к тому же успешный бизнесмен, любящий муж и отец. Он принял Дейзи, как свою дочь, хоть и она не приняла его, как отца и он вместе с Сарой родил ребенка - Рейчел. Дейзи любила Рейчел, хоть и с Герреро отношения у нее не заладились. Карл на нее не злился, да и добиться любви не пытался: "Ей тринадцать, Сара, нормально, что ей не нужен ненастоящий отец." "Да,-соглашалась Сара, грустно вздыхая,-Но я думаю, тебе достаточно того, что она тебя уважает, милый" Каким бы трудным не было начало жизни Дейзи, она выросла умной и сильной. Девушка училась "на отлично" и занималась рисованием с малых лет, поэтому и поступила в "Чикагский институт искусств" штата Иллинойс, города Чикаго, обучатся мастерству великих художников и архитекторов. Жить с родителями для взрослой девушки? Звучит, как глупая шутка. Только-только Дейзи исполнилось восемнадцать, она уже жила отдельно, хоть и в общежитии. Через год, она, скинувшись с подругами, купили квартиру для всех троих, а позже и четверых.
Красивая, популярная, желанная, даже встречавшаяся с красивым университетским парнем. Что может пойти не так? Все, если однажды наткнуться на Доневана Миллера.
2 часть.
Доневан Миллер просто сел на ее место, ничего особенного, если бы это не было "ее местом". Ведь тут, как и в любом заведении, столы занимались и делились, и сейчас это был "ее" стол. Слева сидели атлеты, сильные и красивые: Оливер (все зовут его Олли, он ведет себя, как ребенок)Мартин, красноволосый парень, громкий и всепоглощающий; Мей Ли, азиатка очень похожая на тех девушек из корейских клипов; Милли Джонас, девушка, чем-то напоминающая Кайли Дженнер, у нее тоже большая грудь и до операции на губы и нос ее лицо было не так красиво, как сейчас; и Кларк Калеван, как его называет Олли "КейКей". Чуть поодаль сидят те странные эмо-парни, с ухоженными волосами и красивыми телами, но с вечно грустными лицами, что не могло не мозолить глаза. Они отлично рисуют, да и учатся тоже, просты, выглядят странно, но не страннее столов Феминисток, стоящего напротив стола Сексистов. Никто не знает, почему они ходят сюда в одно время, точнее, почему, как только попа Анжелики, главаря сильных (ох, они действительно сильны. Штанги тягать и борьбой заниматься - это вам не на диване женщин в шахты отправлять) девушек касается стула, тут же в столовую врывается Алекс, с громкими заявлевниями: «Анжелика, где мой обед, милая?». Анжелика щуриться, снимая солнцезащитные очки, и отвечает: «Оу, черт, как светит! Кажется, наша школьная звезда с гей-порно-сайта пришла. Как поживает твоя задница?». Все знают об этом видео, все видели это видео и Алекс, зарываясь в куртку до ушей, медленно и тихо обедает под пристальным взглядом Анжелики. В самом углу сидят стобальные бюджетники с вздернутыми носами, они знают, что нет никого умнее, чем они в этом Институте и не прочь поговорить о том, как же они умны! Есть еще столы со смешанными людьми, обычными учениками, что просто еще не нашли себе компанию, но вскоре точно найдут. Короче говоря, Дон сел за стол обычных девчонок, ничем таким не выделяющийся, но девчонок, а он парень.