— Нет, прости. Все было не так. Я не хотела, чтобы это произошло.
Кровь Генри застыла в венах.
— Что ты имеешь в виду?
Нану подняла к нему свой заплаканный взгляд.
— Не это конечно. Я не жалею о том, что произошло минуту назад.
— Тогда почему ты ушла? Ты приняла решение. Или ты просто лгала?
Жестокая, красивая лгунья, в чьих маленьких, нежных ручках отныне бьется его израненное сердце.
— Я… я не могу говорить об этом.
Генри рассмеялся горьким, тяжелым смехом.
— Почему? Я не понимаю.
Нану не пришлось отвечать, потому что дверь в медицинский кабинет распахнулась, и появился ее брат, собственной персоной.
— Я думаю, тебе пора уходить, воин, — объявил Херу и встал рядом с сестрой, как бы загораживая ее от взгляда Генри и тем самым защищая. Он был очень зол.
— Она сделала свой выбор, Херу. Она моя.
Ее брат издевательски рассмеялся.
— Я говорю ей, что делать, а не ты. А я не согласен с этой партией. Моя сестра не будет путаться с полукровкой демонического отродья.
Генри подскочил к нему, готовый переломать кости несостоявшемуся родственничку, но Нану шагнула между ними.
Один взгляд на ее лицо разбил его сердце. Она выглядела такой измотанной, потерянной, так что печаль в его глазах была практически отражением ее слез.
— Выбирай, — сказал ей Генри. — Ты знаешь, я все сделаю для тебя. Просто назови мое имя.
«Выбери меня», — молили его глаза.
Нану тяжело вздохнула, низко опустив голову.
— Я не могу.
— Прошлой ночью ты могла. Ты выбрала меня, — яростно возразил Генри. Его мир висел на шелковых нитях, удерживаемых кончиками пальцев, и они медленно истончались.
— Она не ответит тебе, демон.
Генри оскалился на ублюдка, в его груди клокотала ярость и желание заткнуть Херу рот с помощью кулака.
— Я люблю тебя, Нану. Не делай этого. Выбери то, чего ты желаешь.
Тяжелое дыхание Нану было словно музыка для его ушей, на ее лице читалась боль, печаль и надежда одновременно.
Затем Генри смотрел, как лицо целительницы закрывается, будто утихает мелодия на старом проигрывателе. Он наблюдал, как надежда исчезла, словно пламя свечи от слишком резкого вздоха. Жизнь в ее глазах потухла, и девушка покачала головой.
Генри зарычал, боль вонзила в него свои острые зубы.
— Уходи и забирай с собой свою демоническую мерзость, — сказал Херу, улыбаясь.
Генри глубоко вздохнул и медленно вышел, оставив свое окровавленное сердце у ног Нану.
Глава 27
Хлоя повернулась при звуке открывающейся двери. Она моргнула в затемненной комнате и улыбнулась мужчине, который так быстро изменил весь ее мир.
Хлоя представляла, как признается ему в любви, и у нее было две версии развития событий.
Согласно первой, Тириан в ответ на ее признание лениво улыбается, занимается с ней любовью, а затем признается, что тоже любит ее. Конечно, это уж слишком романтично, но, черт, это ведь только ее фантазии.
Однако вторая версия больше напоминала ночной кошмар. Хлоя говорит ему, что любит, и весь тот холод, что она видела в нем, застывает, и его слова жалят девушку, словно осколки льда. Он жестоко отталкивает ее, навсегда исключая из своей жизни.
Тириан подошел и сел на кровать рядом с ней. Его рука пробежалась по ее волосам, и, осторожно сжав их, он притянул голову девушки к себе.
— Я хочу тебя.
Хлоя задрожала от звуков его голоса, глубокого и хриплого. Девушка кивнула, и Тириан откинул покрывало, укрывающее ее.
Он, казалось, замялся, увидев ее обнаженное тело, но затем стремительно поднялся и стал срывать с себя одежду. Его движения были нетерпеливыми и торопливыми.
— Все в порядке? — Хлоя боялась спрашивать, потому что предчувствие надвигающейся беды все больше охватывало ее, подсказывая, что скоро случится что-то плохое. Но с кем и когда? Хлоя не имела представления, и ожидание убивало ее.
Тириан прилег рядом и поцеловал ее грудь.
— Нет, — выдохнул он, от его дыхания сосок Хлои сморщился. — Я не видел тебя… Мне нужно было тебя увидеть.
От его слов дыхание девушки участилось. Язык Тириана очертил ореолу соска, а затем вампир глубоко втянул в рот твердую вершинку. Горячее удовольствие прошло сквозь тело Хлои, словно разряд электричества. Она запустила пальцы в его волосы и развязала ленту, освободив тяжелые пряди, окутавшие ее темной завесой.