Я удивленно посмотрела на него, без особого сожаления отрываясь от книги.
– Что-то случилась?
Он не смотрел на меня, остекленевшим взглядом уставившись на обиженно разлетевшиеся фотографии. Затем вдруг резко повернулся ко мне всем корпусом и спросил столь непохожим на него застывшим голосом:
– Ты не обидишься, если я кое-что тебе скажу?
Я вздохнула, вложила закладку в книгу и положила ее на колени.
– Когда ты говоришь это таким тоном, то мне кажется, что вполне могу.
– Ладно. В таком случае лучше не буду.
Мы помолчали. Он наклонился и начал поднимать фотографии. Я вернулась к книге, но отбросила ее буквально несколько секунд спустя.
– Да нет уж. Теперь говори.
– Хорошо. Скажу.
Он начал рассеянно комкать пальцами мягкий ворс. Я напряженно следила за его бессознательными движениями.
– Знаешь, иногда я ужасно злюсь на тебя, Летиция.
– Злишься?! – вот уж этого я совсем не ожидала. – За что это?
– За то, что до того, как я встретил тебя, я находил какую-то особенную черту в каждом своем клиенте, сосредотачивал на ней внимание и пытался запечатлеть. Я не просто старался сделать отличную фотографию, но мне действительно был интересен каждый из них. Понимаешь, каждый. Мне не в чем себя упрекнуть. В каждом я искал отличительную деталь, загадку, своеобразность, то, что делает его неповторимым. Это было настоящим вызовом для меня, наслаждением, соревнованием с самим собой. После каждой съемки я испытывал счастливое удовлетворение, что выполнил свою задачу. А сейчас же… Все это для меня потеряло прежний смысл. Все они кажутся мне одинаковыми, скучными, пресными… Я смотрю на них, пытаюсь заглянуть в их глубины, разгадать, понять, буквально силой вызвать в себе то прежнее чувство… Черт возьми, Летти, я действительно стараюсь! Но… ничего. Они кажутся мне пустыми. После тебя все они кажутся мне пустыми. Я вглядываюсь в их лица, а вижу только одно. Тебя.
Он вдруг порывисто схватил меня, приблизил к себе, учащенно дыша. Его глаза метали такие яростные молнии, что в какой-то момент я даже испугалась.
– Ты сделала меня слишком зависимым, Летиция. А я терпеть не могу это чувство.
Его рука неожиданно причинила боль, но я даже не пошевелилась. Я неотрывно смотрела в глаза Брайана, выдержав его тяжелый взгляд, на дне которого затаилось отчаяние. И тогда я заговорила – спокойно, с расстановкой, чеканя каждое слово:
– Ты все для, меня, Брайан. Больше я ничего не могу предложить тебе взамен того, что невольно отняла.
Он резко выдохнул, бросил меня на подушки, навис надо мной.
– Летиция… Черт возьми, иногда я жалею, что повстречал тебя!.. А потом не знаю, что бы делал, если бы этого не случилось…
Я чувствую, как напряжены его руки на моих запястьях. И как только пальцы, столь бережно обращающиеся с хрупкими фотографиями, могут вдруг стать столь жесткими? Но, не обращая внимания на боль, я нахожу в полумраке его губы, всем телом приникаю к нему, чтоб он почувствовал, что вся я принадлежу ему, что я никуда не денусь, что ему нечего переживать об остальных: ведь у него есть я. И всегда буду. Наши пальцы переплетаются. Он все с большим жаром покрывает мое тело поцелуями, и я понимаю: мы безраздельно принадлежим друг другу.
***
Это было первое Рождество, которое я собиралась провести не вместе с семьей. Учитывая то, что наши отношения с родителями все еще были довольно прохладными и напряженными, я решила, что лучшим выходом будет отметить его с Брайаном. На самом деле, я бы в любом случае осталась рядом с ним. Я все еще не могла насытиться его присутствием, и мне невыносимо было расстаться с ним даже на неделю. Мысль о том, чтоб встретить вместе с ним свой любимый праздник сказки и волшебства, была волнительной, будоражащей и наполняющей каждую клеточку моего тела неиспытанным ранее чувством, которое я не могла выразить словами. Большого всего это походило на ласковую теплую волну, прокатывающуюся по жилам и заливающую все мое существо лучезарным светом, расцвечивающим мир разноцветными красками.
Так что, чем ближе было Рождество, тем более неспокойной я становилась. Но, несмотря на нетерпеливое ожидание праздника, я немного волновалась – меня ставило в ступор то положение хозяйки, в котором я оказалась. Меня охватил совсем несвойственный мне, до этого волнующейся только о себе, порыв, – я хотела позаботиться о Брайане, окружить его теплом, которое он так заботливо дарил мне, сделать этот праздник особым и запоминающимся для нас обоих. В конце концов, это был наш первый совместный праздник. Наверное, нужно было начинать писать списки, украшать квартиру, накупить массу продуктов, продумать блюда, подготовить стол. Но на этом месте возникало множество затруднений. Как Брайан обычно проводит Рождество? Имеет ли этот праздник для него такое же значение, как для меня? Какие блюда он предпочитает? Наряжает ли елку? И самый главный вопрос, над которым я много дней ломала голову: что же ему подарить? То, что я столь мало знаю его вкусы и предпочтения, помимо страсти к фотографированию, стало для меня неприятной неожиданностью.