Что ж, я не могла похвастаться тем же. Для меня после того вечера все в корне переменилось. Грег заставил меня испытать головокружительные любовные переживания, в которых я так нуждалась. Благодаря ему я открыла чувственность своего тела, его раскованность, его податливость. Все это было так непохоже на все, что я испытывала раньше, и теперь мне мучительно хотелось пережить это снова.
К тому же, мне не давала покоя еще одна мысль. Меня неприятно уязвляло то, насколько легко Грег смог забыть меня. Я не признавалась в этом даже самой себе, но все же была втайне уверена в том, что он придет просить прощения за тот скандальный инцидент с Мэдисон. Скажет, что все мы не могли рассуждать здраво в тот вечер. Скажет, что он не хочет меня терять. Скажет, что все, что он мне шептал на ухо, было правдой, что его чувства были искренни, что слова Мэдисон были лишь плодом ревности ко мне… Во мне все еще тлела крошечная надежда, что не могли все наши поцелуи, все прикосновения с Грегом быть лишь следствием алкоголя и путем его самоутверждения. Не могло это все быть ложью. И хоть здравый смысл говорил, что так оно и было, однако признать это значило принять то, что меня попросту использовали, а я была лишь глупой наивной девчонкой.
Но Грег не предпринял ни единой попытки развеять эти мысли, и мне оставалось лишь спрятать свои разворошенные чувства глубоко в сердце. С этого момента в разговорах я упоминала о происходящем лишь с мимолетной улыбкой, показывая, что для меня это ровным счетом ничего не означало. Я научилась сдерживать свои эмоции и вскоре уже владела собой настолько, что при встречах с Грегом не только ничем не выказывала смущения, но даже и сама начала верить в равнодушие к нему. В конце концов, до той чертовой вечеринки так оно и было.
…и только, вспоминая, как переворачивалось все внутри от ощущения его обжигающих губ на своих, его уверенных рук на обнаженной коже, переплетения наших тел меня всю охватывал огонь затаенного желания, который не давал мне спать по ночам и заставлял переворачиваться с боку на бок.
***
Проходил месяц за месяцем, и я все больше катилась под откос.
Постоянные вечеринки в ночных клубах постепенно стали неотъемлемой частью моей жизни. Круг моих так называемых друзей и поверхностных знакомых расширялся все больше и больше, выходя за пределы общежития. Мое времяпрепровождение становилось все более сумасшедшим. В то время, когда мы не отплясывала ночи напролет на танцплощадке, мы зависали у кого-то на съемной квартире, на полной скорости колесили по ночному городу в забитой до отказа машине или отправлялись на выходные за город, ночуя в дешевых хостелах или прямо в машине. Я словно старалась за несколько месяцев изведать и испробовать все, чего не испытывала в своей скучной и однообразной жизни до приезда в Нью Йорк.
Удивительным образом, мне все еще удавалось учиться на вполне приемлемом уровне для того, чтоб в колледже не возникало неприятностей. Наверное, сказались мои природные способности к быстрому схватыванию информации и дисциплинированность в школьные времена, благодаря которой я могла быстро зазубрить необходимый материал, особо не вникая в него. Однако первоначальный интерес к учебе начал значительно ослабевать, пока не исчез совершенно. Лекции превратились для меня в скучную необходимость, занимающую столь бесценное время, которое можно было провести так весело. Я частенько стала пропускать первые пары, отсыпаясь после бессонных ночей. Закрывать прогулы становилось все сложнее.
Но, какой бы беспечной я не казалась со стороны, я не могла обрести спокойствия. Жажда вновь испытать ощущения, которые Грег разбудил во мне в тот вечер, гнала меня вперед. Мне хотелось быть чувственной, раскованной, абсолютно сумасшедшей… и любимой. Я так и не смогла смириться с его равнодушным отношением ко мне после того вечера. Это будило во мне ярость, и я хотела во что бы то ни стало вызвать в нем ревность. Я стала помешанной. Везде, где только Грег мог меня увидеть, я старалась окружить себя малознакомыми парнями, тем самым показывая ему, как мало он меня волнует. И, хоть я и понимала, что ничего уже не изменить, но совладать с собой не могла. Только увидев его, я полностью теряла контроль над собой, и мое тело отказывалось подчиняться моим командам. Какой-то неведомый инстинкт заставлял меня начинать отчаянно флиртовать с ближайшим парнем, склоняясь к нему и улыбаясь его шуткам. Однако, если мои действия и вызывали у него какую-ту реакцию, то он очень хорошо ее скрывал, а на его заигрывания с другими девушками это и вовсе никак не влияло. Неужели я была для него лишь промежуточным пунктом между Мэдисон и бесчисленной чередой других? Все это выводило меня из себя, заставляя, очертя голову, все глубже погружаться в омут заглушающего все переживания безумного угара.