Однако ничего не могло длиться вечно. Первый учебный год прошел как-то быстро и незаметно в череде нескончаемых вечеринок и развлечений. Я без особых сложностей справлялась с экзаменами и, хотя мои оценки и были не самыми блестящими из-за частых пропусков, этого хватало, чтоб я могла благополучно закончить год. В общем, я не столкнулась ни с какими особыми проблемами, и даже мои ночные приключения не повлекли каких-либо серьезных последствий. Но, несмотря на то, что удача благоволила мне, мне стало все тяжелее не обращать внимание на происходящие во мне изменения.
А заключались они в том, что мне становилось откровенно скучно. Первое время это злило меня. Я пила все более крепкие, кружащие голову коктейли, танцевала практически до рассвета в нескольких клубах за ночь, однако ничто уже не вызывало во мне былую остроту ощущений. Словно в насмешку, даже алкоголь почти перестал действовать на меня. Отмахиваться от терзающих меня мыслей становилось все сложнее.
Глядя вокруг более осмысленным взглядом, я стала погружаться в пучину уныния. Весь этот бесконечный фарс, многочисленная, но, равнодушная толпа вокруг, оглушающая музыка и резкий вкус текилы – все то, что помогало мне чувствовать себя живой на протяжении стольких месяцев – теперь приелось и больше не вызывало ровным счетом никаких эмоций. Все чаще я останавливалась прямо посреди танцевальной площадки в ночном клубе, не понимая, что я здесь делаю и какое отношение ко мне имеют эти люди. Каждое утро, просыпаясь с тяжелой головой после очередной безумной ночи, я все сильнее чувствовала поднимавшуюся волну отвращения.
Словно просыпаясь от глубокого сна, я стала внимательнее присматриваться к своему окружению, что тоже привело меня к не самым положительным заключениям. Скука пробудила мою наблюдательность, и я стала замечать то, что ранее игнорировала.
Лесли, сопровождавшая меня практически всюду, давно пустилась во все тяжкие, ища забытья от внутренней зажатости и так и оставшихся при ней комплексов. Даже немного выпив, она совершенно выходила из-под контроля, неумеренно шутила, болтала всякую чушь и вешалась на находящихся рядом парней. Ее поведение не могло не вызывать во мне жалости и затаенного презрения. Думаю, Лесли это чувствовала, так как ее отношение ко мне стало напоминать тщательно замаскированную под дружбу враждебность. С невинным видом она все чаще и чаще пускала в мою сторону ироничные и довольно болезненные комментарии, которые сильно задевали меня, хоть я и не подавала виду. Иногда, в сложные для меня моменты (например, когда у меня на глазах Грег ухаживал за другими девушками), я замечала лихорадочный огонек торжества в ее глазах, словно она радовалась, что и я тоже терплю неудачи. Как я ни отмахивалась от ее поведения, оно не могло меня не огорчать, ведь за этот год я как-то незаметно для самой себя привязалась к ней. Поэтому я предпочитала закрывать глаза на столь неприятные проявления со стороны Лесли. Я убеждала себе, что ее характер испортился от недостатка внимания, которого с лихвой хватало мне, поэтому я должна относиться к ней снисходительнее.
Что же касалось остального моего окружения, то мне все больше бросалось в глаза, насколько примитивно наше времяпрепровождение: мы с ними все время говорим на одинаковые темы, убиваем свободное время одними и теми же делами и не проявляем никакого желания проникнуть глубже поверхностной оболочки друг друга, довольствуясь разговорами ни о чем. Меня с радостью встречали в любой компании, но только пока я была весела, беззаботна и готова к любым приключениям. Однако, стоило лишь мне поддаться наплыву задумчивости или грусти, как на меня тут же смотрели с недоумением и неодобрением, даже не делая попытки поинтересоваться причиной моего настроения. Все мои пробы завести разговор на волнующие меня темы быстро сводились на нет и тут же переводились в привычное русло обсуждений событий предыдущей вечеринки или планов на поездку в загородный дом на выходные.
Все события последних месяцев яркими вспышками промелькнули у меня перед глазами: я на коленях Грэга в его запертой комнате, я пью десятый стакан мартини за вечер, я танцую на сцене в тесной пьяной толпе, чьи-то руки шарят по моему телу, я целую чужие губы с привкусом текилы, я затягиваюсь тошнотворной сигаретой и кашляю от едкого дыма, я теряю равновесие, кто-то поддерживает меня, я сама веду шатающуюся Лесли… Я смотрела на себя в зеркало и видела сухие от частых обесцвечиваний волосы, пролегшие от недосыпа голубоватые тени под глазами, вечно отекшее лицо… Мне было противно от самой себя.