– Да, но что, если идут годы, а желанная цель все так же далека, как была в самом начале? Что, если ты все кружишь и кружишь вокруг своей мечты, она то приближается, то отдаляется от тебя, но в конечном счете все время оказывается, что ты идешь не туда? – спросила я.
– А откуда ты знаешь, что идешь не туда? – улыбаясь, спросил меня Роджер. – Может, ты как раз идешь туда, куда надо, вот только сама не догадываешься об этом. Знаешь, я, вообще-то, не верю в предназначения и судьбу, но не всегда мы знаем, что для нас необходимо. Иногда жизнь подталкивает нас к лучшему исходу событий. Мы мечемся, рвем на себе волосы, нам кажется, что вся жизнь полетела к чертям… А потом, вдруг оглянувшись, оказывается, что все сложилось как нельзя лучше и именно так, как требовалось в тот момент. Да, пусть не так, как нам себе представлялось в мечтах, но какое до этого дело, если в итоге мы находим свое место.
– А как узнать, что нашел свое место? – этот улыбчивый хозяин кофейни со своеобразными пристрастиями вдруг показался мне умудренным жизнью мудрецом.
– А никак, – просто сказал он. – Когда ты на своем месте, ты просто не задаешься этим вопросом.
– Видишь, Летиция, как склоняет к философии постоянное нахождение среди вкусной еды, – засмеялась Джастина, вновь переводя разговор в шутливое русло. – А кто-то еще говорит о вреде сахара.
– Открою тебя секрет: я почти никогда не ем то, что готовлю, – сказал Роджер. – Выпечка для меня – это искусство, и она для меня в каком-то смысле неприкосновенна. Я создаю свои творения, но не прикасаюсь к ним.
Я замерла. «Создаю свои творения, но не прикасаюсь к ним». Это напомнило мне…
Брайана.
– Скажите, Роджер, а почему вы так любите Францию? Вы, наверное, часто там бывали? – спросила я, чтоб отвлечься от тягостных мыслей.
– О, ни разу, – живо откликнулся он, вставая. – Дорогая моя, вовсе не обязательно видеть что-то, чтоб это любить. В большинстве случаев как раз-таки наоборот. Более того, попади я в Париж, я бы наверняка претерпел ужасное разочарование. Нет уж, увольте, гораздо приятнее жить мечтами о нем.
И, подпевая веселой французской песенке, он поспешил к печам, где уже покрылась золотистой корочкой следующая партия сахарного печенья. Я проводила его недоуменным взглядом.
– Этот Роджер – ужасный оригинал, – доверительным шепотом сказала Джастина, наклонившись ко мне. – От его шуток иногда едва не падаешь от хохота, а иногда он как выдаст что-то такое, от чего у меня буквально мурашки по коже пробегают… У меня порой неделями не выходят из головы его слова.
– Могу себе представить, – сказала я, хватая с блюда предпоследнее пирожное. – Но одно несомненно: он свое дело знает.
Джастина горячо согласилась со мной. Мы сидели и болтали, заказывая чашка за чашкой кофе и чай. Я рассказывала ей о своих университетских буднях, немного смягчая подробности своего первого года пребывания в колледже. Джастина хохотала, делясь со мной, что вытворяла в моем возрасте она. Я слушала ее задорный располагающий голос, и собственные воспоминания, казавшиеся мне столь стыдными и грязными, вдруг представились мне в более веселом свете, словно неудачная шутка, о которой несколько лет спустя рассказываешь с хохотом. Джастина оказалась чудесной собеседницей: внимательно слушала, красочно демонстрировала все уместные в нужный момент эмоции и не задавала никаких личных вопросов, предоставив мне самой выбирать, о чем говорить.
Роджер вскоре принес нам блюдо воздушного десерта бланманже в виде сердца с цукатами и орехами, не менее потрясающего, чем профитроли. Расправились мы с ним так же быстро и с таким же удовольствием. Через некоторое время Джастина взглянула на часы и тяжело вздохнула.
– Мне очень хотелось бы еще поболтать с тобой, Летиция, – с явным сожалением сказала Джастина. – Но, боюсь, что еще час, и я застану на месте нашего дома руины.
– Да, конечно, я понимаю, – я и подумать не могла, что мне так жалко будет расставаться с ней. Еще недолгое время назад разговоры о таких ничего не значащих мелочах показались бы мне ужасно тривиальными и скучными до зевоты. Сейчас же я чувствовала, что эти пару часов словно заново наполнили меня жизнью. И почему раньше я была такой предвзятой? Скольких хороших людей отвергла с презрением, даже не дав им шанса?
– Знаешь, Летиция, – вдруг сказала она. – Приходи-ка к нам на следующие неделе. Ко мне приезжает сестра с племянниками, так что мы устроим небольшое застолье. Мы все будем очень рады тебя видеть. Ты словно глоток свежего воздуха в нашей глуши. Всем будет интересно послушать о жизни за ее пределами. Да, и Майло прихвати с собой. Кэти и племянники будет в восторге. Если, конечно, ты не будешь против небольшого беспорядка. А, если говорить без обиняков, – она смущенно замялась, – полнейшего хаоса. Когда у нас гостит Роуз с детьми, все переворачивается вверх дном.