Да, к тому же, я была уже не так уверена, что модельная индустрия – это то, что мне необходимо. Честно говоря, сейчас я даже не совсем могла понять, почему когда-то меня так сильно это привлекло. Неужели это та жизнь, к которой я стремилась: целыми днями мотаться с кастинга на кастинг, молча делать то, что мне говорят, играть роль живого манекена, которого одевают и раздевают, не спрашивая их мнения, и есть только яблоки и тосты с авокадо, чтоб влезать в крошечные джинсы от Келвина Кляйна? Однако потом я вновь уносилась мыслями в красочные мечты: красная ковровая дорожка, ослепительный свет прожекторов и я, гордо вышагивающая на высоченной шпильке, одетая в роскошное длинное платье из новой весенней коллекции Оскара де ла Рента… Вот я лечу в Париж на открытие Фэшн вик… Вот я снимаюсь для обложки Харперс Базаар… Вот толпа журналистов приставляет к моему лицу микрофоны и спрашивает, от какого дизайнера я сейчас одета и оставляют ли мне после показа брендовые вещи… В такие моменты я мрачнела, ходила хмурая и задумчивая и не демонстрировала должного энтузиазма очередной задумке Брайана…
Однажды, когда я пребывала в особенно удрученном настроении и не проявляла абсолютно никакого интереса к фотосессии, Брайан в недоумении опустил камеру и, едва сдерживая неудовлетворение, сказал, что сегодня ему не удается ничего уловить в моем лице, и насколько явно бросается в глаза то, что мыслями я совсем далеко, что, собственно, ничуть не грешило против истины. Вообще-то, ему никогда не изменяют сдержанность и воспитанность, однако в ситуации, когда он уже почти физически осязает образ, который удерживает в голове, но ему так и не удается его словить, его охватывает дрожь, он становится дерганным, раздражительным, и с ним просто невозможно нормально разговаривать. Что ж, я тоже пришла в раздражение, и было от чего: неужели его настолько захватывают его драгоценные фотографии, что он напрочь отказывается видеть мое состояние?! В конце концов, я не его игрушка, и я не намерена выполнять его пожелания. Я давно получила то, что было мне нужно. Так что на этот раз и я не стала сдерживать своих эмоций:
– Если, Брайан, тебе не нравится выражение моего лица, то тебе не составляет никакого труда подыскать кого-то другого, кто всегда будет в хорошем настроении.
И я решительно отвернулась от него, собирая свои вещи и намереваясь уйти. Некоторое время Брайан оторопело смотрел на меня, словно такого исхода он не мог и предположить. Наконец он сделал глубокий вдох, выключил камеру, подошел ко мне и осторожно взял за руку:
– Прости меня, Летиция, – сказал он своим уже обычным миролюбивым голосом. – Я так увлекся процессом съемки, что совсем перестал заботиться о том, что думаешь и чувствуешь ты сама. Но, пойми, когда ты появляешься в моем объективе, я совсем теряю голову. Не могу думать о чем бы то ни было. Это неправильно, я знаю. Я не ценю того, как много ты мне даешь. Прошу, прости меня. Расскажи, что с тобой творится?
Я все еще была обижена и не хотела уступать. Ведь не только он имеет власть надо мной, но и сам он зависит от меня. И я должна дать ему понять это, пока он не начал относится ко мне, как к своей кукле. Поэтому я лишь буркнула что-то невразумительное, отдаленно напоминающее «ничего», даже не глядя на него.
– Все дело в модельных агентствах, не так ли? – догадался он. – Ты еще не получила ответа? Не думай переживать об этом, Летиция. Ты представить себе не можешь, сколько заявлений приходит к ним каждый день. К тому же, в определенный момент агентство ищет определенный типаж. Иногда они отвечают лишь спустя несколько месяцев, когда в твоем типаже возникает необходимость. Модельный мир – мир строгий, жесткий и беспощадный. Даже известным сейчас на весь мир моделям не сразу удалось пробиться в него.
– Дело совсем не в этом, – меня зацепило и еще больше разозлило то, что он решил, будто мне никто не ответил, хотя, строго говоря, пока что ситуация обстояла именно так. – Просто… я так сильно этого хотела, однако сейчас мне вдруг стало казаться, что я поддалась какому-то огромному заблуждению. Словно это было просто ребячество, ниточка, за которую я уцепилась в поисках интересной жизни. И теперь я совсем запуталась и не понимаю, нужно ли мне это или нет…
Он внимательно слушал меня, ничего не говоря, и мне вдруг захотелось выплеснуть ему все, что меня терзало. Удивительно, что порой молчание склоняет к разговорчивости гораздо сильнее, чем самые внимательные и настойчивые расспросы.
– Ты открыл мне себя саму с другой стороны. Показал мне, какой разной я могу быть. Дал мне то, что я всегда хотела и… И мне правда нравится позировать для тебя, Брайан. Но ты изменил не только меня. Ты изменил и мое восприятие. Ты превратил для меня процесс создания фотографии в настоящее волшебство, и теперь я не могу представить его в качестве работы. Это… не знаю, как бы поточнее выразить, опошляет его, что ли…