Но, вопреки всем призывам рассудка, я не могла найти себе места. Брайан прочно обосновался в моих мыслях. Что бы я ни делала, мне все казалось, что он незримо присутствует рядом со мной. То чувство, которое он возбуждал во мне с нашей первой встречи, бродило во мне и требовало выхода. Новая Летиция, вылепленная его умелыми руками, обретшая поразительную силу и поверившая в себя, рвалась к своему творцу, словно бабочка к огню.
Но, хотя показное равнодушие Брайана будило во мне море сомнений, оно все же не могло полностью обмануть меня. От природы обладавшая развитым интуитивным чутьем, благодаря которому я остро ощущала переживания и чувства других людей, я не могла ошибиться. Ни один мужчина не может скрыть от женщины своего желания, которое, хоть и маскируется весьма тщательно, но все же время от времени прорывается наружу – в интонации, жесте, невольном движении тела. Стоило мне украдкой посмотреть на него, и я ловила на себе его неотрывный взгляд, который отзывался жаром внизу моего живота. Я остро ощущала, как его руки, помогая мне спуститься со ступенек или слегка поправляя мое положение в кадре, задерживались на моем теле немного дольше, чем следовало бы. Я чувствовала, как напрягается его тело, когда я иногда обнимала и целовала его в щеку на прощание, чтоб раззадорить его. Что ж, пусть Брайан и понимал меня порой лучше, чем я сама, но и я уже давно не была глупой наивной девочкой. Я знала, что он не может настолько вдохновляться образами, в которые я преображалась ради него, и при этом быть совершенно равнодушным ко мне, Летиции.
Между тем, чем более ровными были с виду наши взаимоотношения, тем больше каждый нерв внутри меня звенел от напряжения. Чем более спокойно и взвешенно он обращался со мной, тем жарче разгоралось пламя внутри меня. Чем более недосягаемо он держался, тем больше мне хотелось разбить вдребезги эту неприступную стену. И все более мне казалось, что он вступает с самим собой в жестокое противоборство, упрямо подавляя на корню все свои чувства. Но я больше не могла терзаться сомнениями, что же он на самом деле чувствует ко мне. И тогда я решила во что бы то не стало добиться от него определенности.
Я намеренно стала время от времени отказываться позировать для него, когда он особенно загорался новой идеей, тем самым распаляя его и буквально выводя его из себя. Когда же я соглашалась, я делала все, чтоб как можно лучше воплотить все его задумки, приводя его в восторг. А потом я неожиданно охладевала и совершенно теряла интерес к съемкам, говоря, что мне это уже порядком надоело и я хочу прекратить. Брайан злился, раздражался, затем горячо уговаривал меня и, когда я оставалась непреклонна, обижался и некоторое время не связывался со мной. Если он дулся слишком долго, я, испуганная, сама звонила ему с примирительной речью.
Когда мы вновь встречались после таких небольших стычек, еще более распаляющих нас, я старалась невзначай дотронуться до него, подтрунивала над ним, прожигала его манящим взглядом. Даже если мои маленькие хитрости и были им разгаданы, то, в любом случае, некоторые рычаги моего влияния оставались неизменны. И я научилась этим пользоваться. Я бросала все свои желания, эмоции и чувства в объектив его фотоаппарата, стараясь подобраться к нему через его самое уязвимое место. Временами, теряя терпение, я приспосабливалась к его манере поведения, чинно здороваясь с ним и спокойно и четко выполняя все, что от меня требовалось. Я играла с ним, дерзила ему, обжигала его то холодом равнодушия, то негласным призывом, обтачивала его, как океанская волна обтачивает неприступную скалу. Однако все было напрасно. Брайан то вздыхал, то отворачивался; то тянулся ко мне, то резко уходил в себя. Он хотел меня, но не прикасался ко мне ни пальцем.
В конце концов, когда моя чаша терпения полностью переполнилась, а напряжение достигло такой степени, что я уже не могла даже спокойно заговорить с ним, нервы мои сдали. Я не была готова к тому, чтоб призвать его к решительному ответу, однако я доберусь до его сердца окольным путем.
Мы только что закончили съемку в Риверсайд парке, который выглядел удивительно красиво в эту пору года. Была середина ноября. Мы с Брайаном медленно прогуливались по парку, наслаждаясь последними теплыми деньками.
Всю фотосессию я витала в своих мыслях, была задумчива, напряжена и никак не могла сосредоточиться, однако на этот раз Брайан нашел, что мое флегматичное состояние как нельзя лучше подходит к общему меланхоличному настроению. Он настолько увлекся, что спохватился, лишь когда солнце начало прятаться за горизонт, а парк начал медленно погружаться в сумерки. Листья огненными мотыльками расслабленно порхали в терпком осеннем воздухе, оседая на сером гравии дорожек Людей в этом уголке парка было мало, так что тишину нарушало лишь тихое шуршание.