Что ж, я убедилась в том, что волновала его чувства, волновала его тело, однако мне так и не удалось разбить стену, отгораживающую его от меня. Но кое-что я все-таки поняла, и это понимание вселило в меня ужас. Он испугался, что совершил ошибку, сблизившись со мной, поддавшись соблазну, уступив своему телу, не сумев совладать с порывом. И теперь он уже не сможет смотреть на меня по-прежнему, не сможет видеть во мне того, что видел раньше, не сможет вдохновляться мной. Наверное, теперь, когда он овладел мной, я утратила для него ореол возвышенности и неприкосновенности. Слишком глубокая наша близость не оставит ему пространства для фантазий, которые были ему необходимы. Он получил меня, и теперь я перестала представлять для него интерес.
И тогда я поняла, что все разрушила. Сладкое послевкусие ночи повлекло за собой противную горечь. Неужели Брайан будет теперь для меня потерян? Неужели я была слишком уверена в том, что понимаю, что движет этим человеком, а теперь поплачусь за это? Я подчинила его себе вчера, и мне придется искупить это сегодня, завтра и во все последующие дни. Я завладела его телом, я завоевала его чувства, я насладилась своей властью, но какой теперь в этом был прок? Что, если гораздо большую важность для него имел мой образ, который он создал в своем воображении, который запечатлевал на своих фотографиях, и который должен был оставаться неприкосновенным? А теперь, после того, что происходило этой ночью, он утратил для него свою хрупкую ценность и разбился вдребезги. И, даже если он и будет испытывать ко мне сексуальное желание, однако не сможет простить мне того, что по моей вине была уничтожена его муза, сменившись обыкновенной любовницей. Ведь он мог взять себе любую, если бы захотел, я же представляла для него особенное значение. А я уже успела убедиться в том, что мужчину в Брайане почти всегда подавляет творец, который одерживает контроль над его телом, сердцем и душой.
Мы даже не обсуждали того, что произошло. Мы не знали, как теперь вести себя, как смотреть друг на друга, о чем говорить. Между нами повисла вязкая стена неловкости. И я поспешила уйти, поняв, что это сейчас единственно верное решение. Поцеловав меня на прощание, Брайан будничном тоном пообещал позвонить мне вечером. Я так же непринужденно согласилась, прекрасно зная, что он не позвонит. По его смятенному состоянию я поняла, что проиграла. Я больше не увижу его снова.
Я не плакала, не захлебывалась в истерике, не винила себя. Мы сделали то, что сделали. В любом случае, дальше так продолжаться не могло. Наши отношения должны были, просто обязаны были проясниться. Череда недомолвок, скрытых вздохов и затаенных взглядов себя исчерпала. Что ж, если наша история должна была закончиться таким образом, пусть так оно и будет. Я восприняла это неестественно спокойно. Все мои органы чувств сковало льдом. Слишком велика была пустота, образовавшаяся во мне, чтоб я могла испытывать какие-либо эмоции. Все было кончено.
Он позвонил через две недели. Я не поверила своим глазам, увидев его имя на экране телефона, как будто я получила звонок от давно умершего человека.,
– Летиция? – раздался из динамика его сбившийся голос.
А кто же еще это мог быть? Я промолчала.
– Летиция… Прости меня. Я был глупцом. Полным дураком и презренным трусом. Как бы я ни порицал себя, это не искупит моей вины.
Я продолжала молчать, выражая полную свою солидарность со всем вышесказанным. И, если ранее я корила только себя, то теперь, услышав его извинения, с чисто женской маневренностью изменила свое мнение, преисполнившись злости на него. В конце концов, разве я принуждала его к чему-то? Брайан глубоко вздохнул.
– Летиция, я испугался. Ты представить себе не можешь, какую важность ты для меня составляла… И составляешь. Я не могу относиться к тебе так, как ко всем остальным… Пойми, я думал, что мы с тобой все разрушили той ночью. Я винил себя. Я винил тебя. Не мог понять, что со мной происходит. Прости меня, пожалуйста, прости. Я не знаю, что ты сделала со мной, но я не могу выбросить тебя из головы. Прошу тебя, приезжай ко мне. Летиция. Пожалуйста.
Никакого шанса. Никакого шанса, что я могла устоять. Звука его голоса хватило, чтоб разбить вдребезги все сомнения, растереть в порошок все доводы, которые я приводила себе в последние дни. Я люблю его, боже, люблю… Это то, что я искала, чего я вожделела, о чем мечтала с того момента, когда впервые посмотрела фильм с Одри Хепберн… И он тоже любит меня. Должен любить. Иначе как объяснить то, что он снова хочет меня увидеть? Я знала его. Он не был обычным мужчиной. Он бы не позвонил мне, если бы это был только секс. Нет, все было так, как нужно. Я не хотела, да и не могла этому сопротивляться. Будь что будет. Я поехала к нему.