Что ж, по этой причине я все еще продолжала работать в редакции, и это обстоятельство все больше и больше угнетало меня. Каждое утро, приходя на работу, я все сильнее падала духом. Никогда еще она не представлялась мне в столь мрачном свете. Обрывки недавних надежд тяжелыми тучами витали надо мной, неустанно напоминая о себе. Я задыхалась, чувствуя, как мои легкие отравляет скука, склоки и монотонная рутина этого места. Я заражалась его пропитанной пылью и бумагами угнетающей атмосферой, как чумой. После ощущения небывалой свободы и эйфории, которую я испытывала с Брайаном, это место словно накидывало на меня железные цепи, тяжело сковывая по рукам и ногам. Меня сверх меры раздражала каждая буква, написанная мной, каждое слово, обращенное ко мне, каждое предложение, которое мне приходилось произносить самым любезным тоном. Мне была противна каждая минута, проведенная здесь, и каждую минуту я стремилась вырваться отсюда и никогда больше не возвращаться. Когда Брайан встречал меня после работы, я была мрачная, как туча, и выжатая, как губка. Даже радость от встречи с ним не могла развеять моего настроения.
– Не понимаю, почему ты продолжаешь там работать, если это настолько изматывает тебя? – не выдержал он, глядя однажды на мое безучастное лицо и поглаживая меня по волосам. Мы находились в его квартире, где я дольше обычного ждала его со студии, что тоже не способствовало улучшению моего настроения. – Ты закончила колледж с отличием, так что вполне могла бы попробовать устроиться в другие компании, которые пришлись бы тебе больше по душе.
Меня разозлило то, каким легко исполнимым ему это казалось. Ну разумеется, он ведь давно нашел себя, так что ему казалось, что и для других это не представляет никакой сложности.
– Не так-то это просто, Брайан, – угрюмо сказала я. – Во-первых, я не окончила магистратуру, поэтому вряд ли буду «нарасхват», как ты себе это представляешь. Во-вторых, чтоб поступить на магистратуру, мне нужно накопить денег, чтоб не быть кругом обязанной родителям. А, в-третьих, какая разница, это место или какое-то другое, которое будет отличается только другой локализацией. Ничего от этого не измениться. Я все так же буду писать про ничего не значащие события, которые увлекают мысли людей лишь на несколько минут в перерыве между ленчем и походом за покупками. Все это навевает на меня тоску. Это не для меня, Брайан.
– Почему же ты вообще изучала журналистику? – недоуменно спросил он.
– Почему? Родители утверждали, что из меня получится неплохая журналистка. Да, впрочем, и я сама так считала. Собственно, для меня в то время не имело большого значения, куда поступать. Я хотела лишь одного – изменить свою жизнь, уехать в Нью Йорк, стать актрисой. Но мама убедила меня в том, что я должна получить достаточно надежный оплот. А журналистика показалась вполне перспективным направлением для родителей, и достаточно интересным для меня, чтоб определить наш выбор… А сейчас… Что ж, возможно, я просто не нашла своего места. Знаешь, я думаю, что мне тяжело быть одним и тем же человеком – столько противоречий тянет меня в разные стороны… Поэтому я и не могу надолго нигде прижиться. Стоит задержаться на одном месте – и меня одолевает скука. Иногда мне кажется, что сам этот мир отвергает меня, Брайан.
От этих слов мою душу снова заполнила жгучая боль, старая рана от разбитых надежд вновь открылась. На глазах невольно выступили слезы, хоть как я и не старалась их сдержать. Брайан осторожно вытер слезинку, скатывающуюся у меня по щеке, крепче прижал меня к себе, положил макушку мне на голову, прикоснулся губами к волосам.
– Не говори глупости, Летти, – тихо прошептал он у меня над ухом. – Знаешь, ведь и меня часто одолевает это чувство. Тебе только кажется, что во всем, что я делаю, я вижу свой смысл жизни, что меня никогда не одолевают сомнения. Порой я занимаюсь обычными вещами, пересматриваю фотографии, редактирую их… И тут, как снег на голову, на меня накатывает осознание глупости и бессмысленности своих действий. Кажется, будто, пока я сосредотачиваюсь на том, как бы получше запечатлеть жизнь, эта самая жизнь проходит мимо меня. А я лишь остаюсь растерянно разглядывать цветные квадратики в руках.