Я любила его маленькие привычки, все то, что составляло неотъемлемую его часть. Любила, как пролегала крошечная морщинка у него на лбу, когда он разглядывал фотографии, любила, как он напряженно закусывал губу, когда старался сосредоточиться, как чуть дрожали уголки его губ, когда я зарывалась пальцами в его волосы, и как непослушно ложились спутанные пряди на его лоб, когда он спал. Я любила, как он произносил мое имя – Летиция – так, словно перекатывал драгоценную жемчужинку во рту, и заставляла его повторять это снова и снова. Я смотрела на Брайана, и за его лучистыми глазами видела весь тот всеобъемлющий мир, который лежал внутри его, который манил меня своими тайнами и который я мало-помалу завоевывала, проникая все глубже, глубже… Он заставлял меня видеть себя его глазами, и постепенно я стала смотреть на себя только через них. Я полюбила себя благодаря тому, что он любил меня, и во многом благодаря этому я любила его еще больше.
Каждый день, проведенный вместе, только взращивал и укреплял в нас эти чувства. Поначалу мы оба боялись, что, начав совместную жизнь, быстро поймем, что приняли слишком поспешное решение, увлеклись, поступили слишком необдуманно. И теперь волшебный мираж, который окутывал нас, развеется, и мы увидим друг друга в ярком и беспощадном свете дня. Расстояние между нами, которое оставляло место для иллюзий, домыслов и надуманных представлений друг о друге, сократиться уж слишком стремительно. И, оказавшись вдруг прямо друг перед другом, мы растеряемся и не будем знать, что делать с этой нежданной близостью. Конечно, мы этого не обсуждали, однако я предполагала, что и он думает о том же самом.
Но время шло, а все по-прежнему было хорошо. Честно говоря, гораздо лучше, чем я могла даже предположить. Я уверена, что внутри себя оба мы были удивлены, как гладко все складывалось. Грозные бури, колебания, недопонимания, обиды, неуверенность, страх и сомнения – все это осталось в прошлом. Волны, не в силах обрушить скалу, беспомощно улеглись, и воцарился штиль. Мы наконец перестали метаться, обрели покой и сейчас безраздельно наслаждались обществом друг друга в своей уютной гавани.
Мы находили все больше удовольствия в обычных маленьких радостях. Например, мы частенько готовили вместе завтрак. Мы оба были далеки от кулинарного искусства, так что наши начинания почти всегда неизбежно заканчивались провалом: оладьи подгорали, запеканка плохо пропекалась, а сырники упрямо разваливались и оставались лежать на сковороде унылыми комьями. Мы же только беззаботно хохотали, глядя на жалкие плоды своих рук, и спускались в небольшую забегаловку, располагавшуюся напротив нашего дома, возвращаясь оттуда со свежими булочками и пончиками с шоколадом.
Мы просыпались в объятиях друг друга, и я долго не отпускала его от себя, уговаривая не уходить, остаться, не оставлять меня одну. Он только смеялся, целовал меня в лоб, ерошил мне волосы и объяснял, словно маленькому ребенку, что ему нужно идти, но, была б его воля, он бы не расставался со мной ни на минуту. Я вздыхала, разжимала обнимавшие его руки, и он тихо ускользал от меня, как остатки сна с яркими лучами солнца.
Пока его не было дома, я ужасно скучала, чувствуя себя одинокой и брошенной. Я пыталась чем-то занять себя, но ничего не выходило: содержание прочитанных книг ускользало от меня, фильмы ничуть не развлекали – все эмоции главных героев казались фальшивыми и наигранными. Наверное, когда человек испытывает по-настоящему сильные чувства, наслаждается каждым моментом собственной жизни, все, что создано чужим воображением, кажется ему блеклым и нелепым. Я в раздражении бросала все и считала минуты до его возвращения домой.
Я частенько занимала себя тем, что представляла, что он делает, пока мы не вместе. Я настолько утвердилась в мысли, что мы существуем как две нераздельные части друг друга, что мне казалось почти невероятным, как может проходить его жизнь без меня. О чем он думает? Что говорит в этот момент? На кого направлен его взгляд? Может, сейчас он расстроен, разочарован, обижен? А может, наоборот: ему весело, и он смеется своим искренним грудным смехом? Что заставляет его испытывать эмоции, когда меня нет рядом? А, главное, кто? Эти раздумья преследовали меня неотступно, пока его не было рядом.
А потом он возвращался, и все снова было хорошо и правильно. Он опять был моим, моим безраздельно. Едва заслышав скрип открываемой двери, я мгновенно вскакивала и бежала ему навстречу, бросаясь на шею, жадно вдыхая его запах, убеждаясь, что он здесь. Он крепко прижимал меня к себе, зарывался в мои волосы, целовал мои жаждущие губы.