Лицо Влада вновь превращается в каменную маску. Мысленно, я вздохнула, так мало было мира.
— И с чего бы нам верить, что он тебе расскажет?
— Он понимает, что похитители его в любом случае убьют, как только закончат давать тебе эти безумные задания, — ответила я. — И он понимает, что из-за нашей с ним связи, ты его убить не можешь и, что ты его лучший шанс.
— Пока что, — мрачно возразил Влад. — Он должен понимать, что я прикончу его, как только выясню, как разорвать заклятие.
Я пропустила это, и следующие слова подбирала с особой тщательностью, не желая обвинить Влада в грехах, которым более пяти столетий, но и желая рассказать другие причины поступка Мирсея.
— А еще, Влад, Мирсей до сих пор пытается заслужить твое уважение, даже понимая, что твое одобрение невозможно
— Одобрение? — в неверии спросил Влад. — Он сошел с ума?
— Вероятно, — ответила я, пожимая плечами. — Но когда-то он был мальчиком, который любил и боготворил тебя, и тот мальчик еще живет в глубине души того полного ненависти мужчины, которым стал Мирсей. Он знает, что ты презираешь, трусость больше всего на свете, поэтому, давая тебе шанс найти его, он показывает, что может бороться за жизнь, хотя препятствий слишком много.
Влад уставился на меня с неверием на лице.
— Ты веришь в эту нелепость? Лейла, он лжет, чтобы заманить нас в ловушку
Как я могла объяснить этот ужасный, душераздирающий момент отречения от Мирсея, не задев Влада? Никак! А без объяснения, Влад не поверит, что предложение Мирсея настоящее. Я не могу упустить лучший шанс найти его, чтобы уберечь чувства Влада, так что я дам ему ментальную пощечину.
— Ты для него был ужасным отцом, — без обиняков заявила я. — Мирсей не знал, что он не твой сын, но любил тебя безоговорочно и всецело. А ты не мог находиться рядом с ним. В нем что-то сломалось и рана никогда не заживет. Я знаю, что это неподдельно, потому что отказ моего отца от меня так же меня сломил. И так же, как моя вечно не взрослеющая часть, требует уважения отца, Мирсей требует уважения от тебя, и это последний шанс его заслужить.
Влад стал еще мрачнее.
— Думаешь, я был ужасным отцом? Мой отец отослал меня жить с его злейшим врагом в обмен на политическую безопасность, в результате чего меня десять лет пытали, насиловали, морили голодом и издевались. Хотя они — не мои дети, я никогда не издевался ни над Мирсеем, ни над другим ребенком Илоны. Мальчики были сытые, образованные и под защитой.
— Да, конечно, у тебя все было куда хуже.
Так и было, но это не отменяет того, через что прошел Мирсей. Как мне донести это до Влада? После такого ужасного детства, к которому можно добавить тираническую средневековую культуру в целом, неудивительно, что у него проблемы с отношениями, и я могу понять, почему он находит слова Мирсея неуместными.
— Но эмоциональный урон может быть таким же тяжелым, как физический, — продолжила я. — То, о чем ты сказал, в те времена могло сойти за супер воспитание, но Мирсею все равно больно. И если ты поразмыслишь, неприятие родителей может разрушить уже вполне взрослую личность. Однажды, ты сказал моему отцу, что он не должен тебя так строго судить, потому что твой перворожденный сын никогда не просил у тебя любви так, как я просила у своего отца, помнишь?
— Это не одно и то же, — пробормотал Влад, но отвёл глаза немного быстрее обычного.
Я придвинулась так, что Влад должен был посмотреть мне в глаза и не смог бы отвести взгляда.
— Мне жаль, но так и есть. Да, для тебя это было сложно, и ты был сосредоточен на спасении своей страны, но ты отверг ребенка, который считал тебя отцом. Иногда, дети шкодят, потому что негативное внимание лучше, чем вообще никакого. Именно так Мирсей и поступил, добавь к этому еще века совращения твоим худшим врагом, Шилагаем, и обучение ужасной магии у «сам знаешь кого». Я не говорю, что это в порядке вещей, но хочу сказать, что Мирсей делал все те гадости лишь потому, что твоя ненависть к нему лучше, чем игнорирование.
Влад встал с постели, обвел разочарованным взглядом крошечную комнату и начал вышагивать. Вероятно, из-за его привычки в расстроенных чувствах ходить из угла в угол, его спальня в замке такая большая.
— Мирсей мог бы прийти ко мне, — наконец, произнес он, его разочарование словно иглы вонзалось в мои эмоции. — Если бы он пришел и объяснил, почему встал на сторону Шилагая и притворился мертвым… я бы его понял.