— Ну, тогда в понедельник ты пойдешь трудоустраиваться, но фотографию на пропуск подсунешь мою. Вот, я приготовила.
Согласилась перестраховщица далеко не сразу, и только после того, как я ей пообещала находиться поблизости и придумала, как можно отвертеться в случае, если подлог обнаружится.
— Скажешь, что зрение у тебя плохое, а в очках ходить стесняешься. Вот и перепутала.
Разумеется, Аллочкины предстоящие тяготы требовали немедленного подкрепления. Даже несмотря на набранные килограммы. Удерживать я подружку не стала, и, как оказалось, напрасно. После котлет и пирога с вареньем она воспряла духом и принялась грузить меня разной чепухой.
— Слушай, Тань, — задумчиво протянула болящая, отодвигая от себя очередную пустую тарелку, — а все-таки, что может такого незаконного происходить в этой богадельне?
Я только молча пожала плечами, так как никакой новой информацией не располагала, а имеющимися соображениями уже поделилась. Аллочка же, похоже, в ответе не нуждалась.
— Понимаешь, мне с самого начала показалось, что там происходит что-то необычное.
Угу, ей показалось. И именно с самого начала. Да если бы у нее появилась хоть тень каких-то подозрений, она бы нашла способ поселить меня в своей палате или потребовала незамедлительно забрать ее оттуда. Крайне маловероятно, что Аллочку что-то смутило. Другое дело, по прошествии времени, когда она узнала о моих приключениях, некоторые моменты и впрямь могли ей показаться подозрительными.
— Ну и что тебя насторожило?
— Может, над нами опыты ставили? Или какое-нибудь психотропное оружие испытывали?
Ну вот! Опять эти журналы по вязанию! Теперь они пичкают читательниц страшилками про КГБ и их преемника ФСБ, зомбирующих соотечественников через одного.
— Птичка моя, расслабься. И выкинь ты эти журналы! Я тебе лучше самолично буду ежемесячно покупать «Верену». Там и модели лучше, и не забивают ерундой головы вязальщиц.
— Оставь в покое мои журналы! — оскорбилась Алла. — Там такое не печатают. Только гороскопы и письма читателей. И зря ты мне не веришь, я все время ощущала на себе какое-то постороннее воздействие, да и другие больные тоже.
— Что ты говоришь, — заинтересовалась я, — а поконкретней?
— Ну, — замялась подружка, — больные вели себя как-то странно.
— И в чем эта странность выражалась? В свободное от уколов время твои соседки по палате прыгали с парашютом? Или упражнялись в беге на длинные дистанции? — не удержалась я от шпильки.
Она сама у нас дама легковнушаемая. Так что любые эксперименты сказались бы прежде всего именно на ней. И если бы, не дай бог, подружка проигнорировала своего верного друга на кухне у окна или, к примеру, вместо того чтобы завалиться на диван с очередным любовным романом, потянулась за томом Достоевского или хотя бы Хайнлайна, я бы, конечно, встревожилась. Но Аллочка была абсолютно предсказуемая, такая, как всегда, и ни малейших сомнений в том, что с ее психикой никто не экспериментировал, быть просто не могло. Воздействовали не на психику, а на организм? Ну, тогда ей это вообще пошло ла пользу! Она явно посвежела.
Аллочка надулась и замолчала, но долго она копить обиды не умеет.
— Тань, а можно я сейчас Игорю позвоню? — робко осведомилась подружка.
— Даже не думай! Пусть он делает первый шаг!
— А если не сделает? Вдруг он сам не позвонит?
Я задумалась.
— Ладно, если через три дня не объявится, мешать не буду.
Аллочка погрустнела еще больше. Ждать она не умеет абсолютно. Даже на пляже она смирно лежит только первые пятнадцать минут. Потом заставляет меня инспектировать ее загар и очень расстраивается, узнав, что видимых результатов за такой срок быть не может. Она набирается терпения и возлежит на песочке еще минут десять. Дальше уже можно говорить только о моем терпении и выдержке, которые я так отточила за годы знакомства с ней, что меня можно заносить в Книгу рекордов Гиннесса. И пожалуй, с этим надо поторопиться. Если все-таки удастся пристроить Алку кардиологу, у меня появится конкурент. Сомневаюсь, что замужество как-то существенно исправит Аллочкин характер. Нарабатывать необходимые качества придется супругу.
В том, что подружка не выдержит и позвонит первой, я не сомневалась. От светлой мысли испортить телефонный аппарат удержало соображение о невозможности дождаться встречного звонка. Связать подружку тоже не представлялось возможным. Она девушка обидчивая, может неправильно истолковать мои мотивы.