Чем вызвана крайне низкая пропускная способность у единственного функционирующего окошка регистратуры, я обнаружила, оказавшись лицом к лицу с ухоженной дамой лет тридцати пяти-шестидесяти (точнее у этой категории холеных стерв не определишь) и проведя минут пятнадцать в неторопливой беседе.
— Гражданка, вам чего? — лениво осведомилась стерва, вальяжно потряхивая свежим перманентом.
«Ананасов!» — чуть было не огрызнулась я, озверев от духоты и раздражения. Ну что ты будешь делать! За один день вторично нарываюсь на беспредельно обнаглевших теток и не имею возможность провести с ними воспитательную беседу.
— Мне нужна карта, — любезно откликнулась я. И, опасаясь, что флегматичная особа меня неправильно поймет, пояснила: — Медицинская.
— Да? — удивилась дама. Возможно, она ожидала, что я попрошу географическую карту или колоду игральных, и с места не двинулась. Похоже, надеялась, что передумаю, так чтобы уж не ходить два раза.
Я осталась непреклонна и повторила просьбу.
— Медицинскую карту? — эхом повторила мадам и как-то странно качнула головой. Похоже, она меня не одобряла.
Невзирая на то что не удостоилась положительной оценки, я еще раз сформулировала необходимость завладеть медицинской картой, и не поручусь, что в моем усталом голосе не проскользнул скрежет зубовный или приглушенное рычание соседского питбуля.
Регистраторша ничуть не испугалась и демонстрировать готовность услужить не торопилась. Сомнения в необходимости напрягаться у нее еще оставались, но, поскольку и я не собиралась сдаваться, мадам сменила тактику.
— А когда вы у нас были в последний раз? — сладенько полюбопытствовала она.
— Давно, не помню уже, — процедила я сквозь зубы.
— Что вы говорите! — Дама заметно оживилась.
Она всплеснула безукоризненными ручками, декорированными не каким-нибудь турецким ширпотребом, а очень даже недурственными отечественными ювелирными изделиями. На правой руке, рядом с обручальным кольцом, сиял солидный ординарный бриллиант, левая деликатно поблескивала бриллиантовой же россыпью.
— Так вашей карты у меня нет! — радостно сообщила она и кивнула в окошко: — Следующий.
— Как это нет?!
Нахалке повезло, что нас с ней разделяло стекло. Я могла с собой не совладать.
— А так. Невостребованные карты в архиве.
Тетка, обвешанная шестью авоськами, нетерпеливо налегла на меня сзади, и я с трудом удержала равновесие.
— Ах нет, я вспомнила, — прощебетала я, локтем отпихивая бабу с поклажей. — Я была недавно.
Стерва погрустнела.
— Когда?
Несмотря на краткость формулировки, я уяснила, что от меня требуется, и без колебаний назвала прошлый месяц.
— У кого? — последовал очередной вопрос.
— У терапевта!
— У какого?
— У Бубенчиковой!
Теперь мы перебрасывались вопросами-ответами как мячиком. Споро и сноровисто. Счет пока был равным, но крашеная стерва начала потихоньку выдыхаться. Я же, наоборот, неожиданно разрезвилась и стала получать удовольствие от игры. Тем более, что мне повезло с информационной поддержкой. На «бестолковую клушу» Бубенчикову в очереди жаловались через одного.
Я так разошлась, что почувствовала разочарование, когда обессилевшая под моим напором мадам поинтересовалась напоследок занимаемой должностью.
— Директор школы! — выпалила я, и рефери, окажись таковой поблизости, безусловно подтвердил бы мою победу.
Регистраторша поплыла к стеллажам с заветными бумажками и на удивление быстро откопала искомую карту.
Я протянула было руку за законной добычей, но в глазах регистраторши полыхнуло недоверие.
— Это как же, женщина, говорите, что директор школы, а тут написано косметолог?! Заговариваетесь?!
— Где написано? — натурально изумилась я, и дама сунула мне под нос карту, бдительно не выпуская ее из рук.
— Все правильно, — заверила я регистраторшу. — Косметологом я была раньше.
Все, что меня интересовало, я уже увидела и запомнила. А карту бдительная дама может хранить, если желает, у себя под подушкой. Или в сейфе. Отнимать ее силой я не собираюсь.
— Так что, исправить? — прокричала мне в спину обескураженная регистраторша.
— А то как же! — откликнулась я.
Дедуля исправно ждал меня на лавочке, и теперь был еще более бодр и говорлив. Планов у меня на сегодня не было, а старик вызывал симпатию. Несмотря на чрезвычайную болтливость и явные попытки приобщить меня к большому спорту. Ни детей, ни внуков у него не случилось, супругу свою покойную, — «царствие ей небесное, большой души была женщина, сорок четыре года прожили как один день», — дедок схоронил и теперь явно страдал от одиночества и невостребованности.