— Нет, нет, уже прошло, — заверила я чудесную девушку, и та, пожав плечами, отошла к окошку регистратуры.
— …Мне сказали, что на умерших документы оформляют в течение двух дней… Ничего подобного, у главврача я уже была. Он уверяет, что заключение о смерти вам уже передали… Да, желательно скорее… Кулькова Зинаида Ивановна, 1939 года рождения.
Кулькова? Какая смешная фамилия. А ведь я ее знаю!
Пока я приходила в чувство, пышнотелая красавица, по сравнению с которой Алка могла бы показаться Дюймовочкой, получила наконец свои бумажки и поплыла к выходу.
Я потихоньку отлепилась от банкетки и поползла к лифту. И вдруг вспомнила, кто такая Кулькова. Бабка, которая уверяла, что кардиолог нас не примет, и которую я потом оболгала! Надо же, померла. А с виду и не хлипкая вовсе. Я думала, она еще лет двадцать будет наводить порядок в очередях и следить за нравственностью сограждан. А вот нате вам, скончалась.
Меня шибануло прозрением похлеще удара током от оголенных проводов. Что там говорил покойник про мух? Мрут как мухи! Точно! Именно так он и сказал! И как это я сразу не догадалась! А кого он имел в виду? Уж не пациентов ли этой богадельни?
Меня начала бить дрожь, и внутренний голос, который по большей части занимает соглашательскую позицию, пробудился ото сна и потребовал активных действий.
Успокоив себя соображением, что ни ведро, ни швабра не убегут, а лишний втык за опоздание еще никому и никогда не повредил, я рысцой припустила к двери. Девушку надо догнать во что бы то ни стало.
Пышка втиснулась в «Москвич» не самой последней модели, и машина рванула с места. Мне ничего не оставалось, как запрыгнуть к частнику, поджидавшему нетерпеливых посетителей и родственников наших пациентов.
— Езжайте вон за той машиной. «Москвич», видите?
Симпатичный улыбчивый парень моего возраста или чуть постарше нажал на газ.
— Будем стрелять по колесам? Или бить на поражение? — осведомился он свистящим шепотом, и я расхохоталась.
— Лучше возьмем измором. Так надежней.
— Отлично. С юмором у тебя порядок, а значит, и с головой тоже. — Сделав столь приятный для меня и утешительный для себя вывод, парнишка, не отрываясь от баранки, протянул руку. — Олег. Бывший инженер, бывший монтажник на кухонной студии, ныне безработный и беззаботный.
— Татьяна. Школьная учительница, по совместительству мою полы в здешней богадельне.
Олег оказался юношей деликатным и ненавязчивым. Исправно приклеился к «Москвичу», бестактных вопросов не задавал. Без устали сыпал анекдотами и байками из трудовой биографии.
Честно говоря, не терплю амикошонства, и еще ни одному представителю противоположного пола не удавалось без ущерба для чувства собственного достоинства «тыкать» мне с первых же минут знакомства (разумеется, я не говорю о той отдаленной поре, когда посещала дошкольное воспитательное учреждение). Олегу это не стоило никаких усилий, а меня не напрягало совершенно. Бывают же люди с таким счастливым характером!
— Представляешь, шикарная вилла. Три этажа, двенадцать комнат, из них четыре спальни. И кухня метров сорок.
Я на всякий случай кивнула, но не представляла совершенно. Четыре спальни еще ладно, но уж сорокаметровую кухню, пока воочию такое чудо не увижу, нарисовать в своем воображении, ограниченном совдеповской закалкой, не в состоянии даже приблизительно.
— Ну вот, завезли мы туда мебель. Кухонную. «Бош». Девяносто пять тысяч марок.
Я сдавленно пискнула, одновременно прикидывая, что бы сделала сама, окажись в моем распоряжении такая сумма. Выходило, что тоже обзавелась бы новым кухонным гарнитуром, только потратила бы в десять раз меньше, а на остальные проехалась бы по Европе. И тоже не на все деньги. Компактная машинка типа «фольксвагена» или «фиата» совсем неплохо смотрелась бы в нашем дворе.
— Хозяину понравилось. Давайте, говорит, ребята, ставьте быстрее. Новоселье буду праздновать.
— И что?
— А то. За пять дней управились. Картинку сделали.
Я даже забыла, куда и зачем несусь на автомобиле в свое рабочее время. Перед глазами стояли бесчисленные буфеты и барные стойки из особо ценных древесных пород, хрустальные плафоны, придающие еще больший шарм всему этому великолепию. Мои потуги представить окончание истории успеха не имели. Что же могло потом случиться? Все рухнуло? Протекли соседи сверху? Так там никаких соседей нет.
— Дальше-то что? — взмолилась я.
— Не понравилось матери хозяина. Цвет, говорит, какой-то не такой. Сын ей: «Да ты что, мам, вместе ж выбирали!» А она ни в какую. Топор взяла и порубила!