— Ирина Аркадьевна! Я знаю, что делать, но мне нужна ваша помощь.
Пожилая дама воодушевилась, глаза, аккуратно обрамленные стойкой французской тушью, вспыхнули хищным огнем, ноздри раздувались и трепетали. Поблекшие старческие руки обхватили древко невидимого знамени.
— Я с вами, Татьяна! Можете на меня полагаться! Мы просто обязаны довести дело до конца и уличить негодяев! — От возбуждения она сбилась на «вы». А может, просто торжественность момента потребовала перехода на высокий стиль.
Ой, вот только не надо этого «мы»! Одного такого я уже проводила в кардиологию, мне угрызений совести до конца жизни хватит!
Узнав, что от нее не потребуется бегать и стрелять, дама немного приуныла, но мне удалось убедить ее, что все впереди, а на данном конкретном этапе я нуждаюсь в услугах иного рода.
— Мне следует переодеться. И загримироваться. Так, чтобы узнать меня было невозможно. У вас есть сценические костюмы?
Дама фыркнула:
— Какие костюмы, деточка, ты забыла, что я балетная? Пачку я, конечно, одолжу, но сомневаюсь, что в ней тебе будет комфортно.
Да, пожалуй, пачку мы пока отставим. А почему бы мне не перевоплотиться в старуху? Хромую, подслеповатую обитательницу приподъездной лавочки? Никому и в голову не придет, что старая карга может оказаться пусть и не особенно цветущей, зато достаточно молодой женщиной. Ребятки вообще, скорее всего, готовят мне торжественную встречу в Алкиной квартире.
Идея была бесподобна. Отставная балерина мне даже зааплодировала. Правда, с реализацией возникла загвоздка. Тщательно обследованный гардероб моей восьмидесятилетней помощницы радовал изобилием и разнообразием. Более чем смелые вечерние наряды соседствовали с одеждой поскромней. Элегантные блузочки, юбки в облипку, многофункциональные пиджаки изысканного кроя и дизайна, туфли на шпильке свидетельствовали об отменном знании теперешней моды. И если бы я собиралась в ресторан, о большем бы не мечтала. Но рисовать согбенную старушку в декольте и полупрозрачных клешах воображение отказалось начисто. Боюсь, у тех, кто за мной следит, столь же консервативное представление о заслуженных пенсионерках. Мы все-таки не в Европе, где только после семидесяти дамы наконец вступают в законный брак и одновременно с рождением праправнука отправляются в свадебное путешествие. Даже у Алки и то реальнее откопать больше подходящего шмотья!
Хотя нет, справедливости ради должна упомянуть наличие изящной палочки, загодя преподнесенной невесткой. Которая, подозреваю, настолько мало сочетается со шпильками и бурным темпераментом, что, скорее всего, так и останется невостребованной. Разве до нее по прошествии лет дозреет сама дарительница. Вещь достанется ей в отличном состоянии.
— Танечка, я даже и не знаю, как так получилось, — оправдывалась расстроенная Ирина Аркадьевна. — Умом понимаю, что пора переходить на менее экстравагантные туалеты, но все как-то недосуг. Да и ни к чему пока вроде было.
— Что вы оправдываетесь, — успокоила я женщину. — Вы все делаете, как надо. Вы же не знали, что мы с вами станем играть в Ленина, тайком возвращающегося на родину из эмиграции. Вы — классный пример для женской части населения. Вас по телевизору показывать надо, как образец неувядаемой женской красоты. Так что нечего вам менять свои пристрастия, себе изменять грешно.
Добровольная помощница чуть не прослезилась, но расслабляться я ей не позволила.
— Ирина Аркадьевна, голубушка, ну, хорошенько подумайте, может, от кого-нибудь обноски завалялись?
— Да нет, откуда… — начала было дама, но сама себя оборвала на полуслове: — Ну конечно, Танечка, и как я могла забыть!
Сетуя на «девичью» память, Ирина Аркадьевна птичкой взлетела по приставной лестнице на антресоли и с триумфом продемонстрировала трофеи.
Теперь я была экипирована по высшему разряду. В ветхую, растянутую кофту, когда-то, видимо, шерстяную, ручной вязки, и не менее очаровательную ситцевую юбку до полу. Того линялого цвета, которого в природе просто не существует.
— Это Валентина оставила, когда в первый раз гостила, — пустилась в объяснения хозяйка. — Я хотела выбросить, но без разрешения не рискнула. С глаз убрала, а потом, видишь, совсем забыла.
Валентина — мать первой жены ее сына. Пользуясь неистребимой доброжелательностью сватьи, она до сих пор наносит ей визиты и, хотя лет на двадцать моложе Ирины Аркадьевны, без устали грузит ее своими хроническими недомоганиями. После ее отъезда хозяйка с облегчением вздыхает, кидается по выставкам и театральным премьерам. Восстанавливает порушенную ауру и насыщается положительными эмоциями. А однажды она поделилась с Аллой по секрету, что обременительные визиты бывшей родственницы отнимают у нее радость жизни. Представляете? Это у Ирины-то Аркадьевны!