Свежий ветерок сдувал всяческую мошкару подальше в тайгу, дышалось у воды легко, и порой Вике начинало казаться, что все так и должно быть. Сейчас, ощущая, как речная струя приятно холодит ноги, Вика забыл и про брусчатку Львова, и про удобную городскую квартиру.
Наоборот, в окружении нетронутой, почти первозданной природы Иртеньев вдруг почувствовал себя диким охотником и думал сейчас только о добыче, которую могла дать ему закинутая в реку нехитрая снасть.
Хотя берег тут был усыпан камнями, скальные породы в этом месте не сжимали русло, и река широко разлилась, образовав тот самый Дальний Плес, куда мужики, взявшие Иртеньева в долю, добирались на лодке часа четыре.
Лов начали сразу по прибытии, и сейчас Вика стоял босиком по щиколотку в воде, обеими руками сжимая веревку, чтобы удержать «пятовой» конец невода. Дощаник же, на котором они сюда прибыли, с «забегным» концом отходил от берега, оставляя позади себя частую цепочку сделанных из корья поплавков.
Там, в лодке, было четверо. Братья Федот и Федор сидели на веслах, в то время как третий мужик, Родион, подавал аккуратно сложенный невод стоявшему на корме Фролу, откуда тот ловко опускал снаряженную сеть за борт.
По дороге сюда, на Дальний Плес, мужики обменялись с Иртеньевым едва ли десятком слов, хотя все время с интересом поглядывали на него. Вика тоже присматривался к ним, и первое, на что он обратил внимание, опять-таки была обувь.
Странным образом все они, как и Фрол, носили старые солдатские сапоги. Ничего необычного в этом, конечно, не было, но сейчас эти оставленные на берегу четыре пары, стоявшие совсем по-казарменному, наводили на некоторые размышления.
Тем временем, описав по воде почти правильный полукруг, дощаник саженях в двадцати от Иртеньева ткнулся в берег, и мужики, повыскакивав из остановившейся лодки прямо в воду, дружно взялись тянуть невод.
Со своего конца Иртеньев хорошо видел, как по мере выборки сети петля, очерченная поплавками, медленно сужалась, поверхность воды в ней становилась все неспокойнее, и там часто начала всплескивать заметавшаяся рыба.
Когда же подтянутый к берегу невод отяжелел до предела, вода у Викиных ног замельтешила серебристыми хвостами, боками и головами. Отдельные рыбины выскакивали высоко вверх, и некоторые, те, что оказались совсем рядом с краем невода, умудрялись, перескочив его, уйти из снасти.
Вот тогда все бросились выгребать пойманную добычу, да так, что тоже охваченный общим азартом Иртеньев, никогда прежде не участвовавший в столь знатной рыбалке, и сам не заметил, как, ловя голыми руками скользкие хвосты, вымок до нитки.
На взгляд Иртеньева, улов получился богатый, и, хотя мужики, в отличие от записных рыбаков, по этому поводу никак не высказывались, вместительный дощаник оказался полным чуть ли не на треть.
Потом, когда с загрузкой лодки наконец-то управились, Иртеньев вызвался помогать Федоту и Федору развешивать на просушку невод, а Родион с Фролом споро развели костер и, выбрав несколько рыбин пожирнее, занялись обедом.
К тому времени, когда Вика и братья закончили возню с сетью, повыше на берегу уже уютно потрес кивал огонь, а из подвешенного над ним ведра начинал потихоньку струиться аппетитный парок.
Уютно устроившись с наветренной стороны, так чтоб жар костра уходил в сторону, Вика развлекался тем, что, поглядывая через теплое марево, идущее от огня, наблюдал, как дальние кусты начинают терять свои очертания и словно плывут в воздухе.
Из этого блаженного состояния его вывел неожиданно прозвучавший вопрос:
— Послушай, Егорыч, а чего это к тебе наш Савоська еще в самый первый день заявился?
До этого мужики, тоже рассевшиеся вокруг костра, лишь лениво переговаривались между собой, однако сейчас, после вопроса, заданного Родионом, все дружно посмотрели на Иртеньева. Вика понял, что спросили его далеко не случайно, и потому весьма обстоятельно ответил:
— Ну, если тот плюгавый и есть Савоська, то он с меня чего-то заполучить хотел. Как же это он тогда высказался? — вспоминая, Вика пару секунд помолчал и только потом закончил: — Да, он же денег потребовал, «за приселение».
— Эт с какой же такой стати? — сердито выругался Фрол.
— Ну да, я ж не по своей воле сюда прибыл, — пожал плечами Иртеньев.
— Ну а ты ему, Егорыч, чего? — от заинтересованности Родион, спрашивая, даже привстал.
— Да так, ничего… — Иртеньев по очереди посмотрел на всех четверых. — Запустил в него палкой, жаль только, промахнулся.