— Ну что еще тебе?
— Насчет денег, — робко проговорил Андрей. — Вы обещали. Как в газетах писали.
— Какие деньги? — побагровел поручик. — Ах ты, хамье! Морда уголовная! Деньги?! Угробил человека! Ты докажешь, что это был чекист? У тебя есть свидетели? А может быть, то был порядочный, уважаемый гражданин, которого мы шлепнули по твоему подлому доносу!
— Как же обещанное? — упавшим голосом, с обидой сказал Андрей. — Деньги не маленькие… Мне жить надо. Иль опять воровать? Так сами поймаете и за решетку упрячете.
— Убил человека, да еще хочешь поставить в документе официально зарегистрированную подпись, — неожиданно спокойным тоном сказал поручик. — Прошу!
Фиолетов раскрыл толстую, шнурованную тетрадь и тонкой ручкой, нетерпеливо постукивая пером по дну чернильницы, размашисто написал, бормоча вслух:
— Мною получено от господина Фиолетова за активное содействие в ликвидации большевистского агента, проживавшего в доме номер два, по улице Екатерининской… восемь тысяч рублей… И подпись.
— Деникинками? — с трудно скрываемым пренебрежением спросил Андрей.
— Хочешь николаевскими?
— Когда-то это были настоящие деньги. Не чета нынешним. Какая власть, такие и деньги.
— Ты обнаглел, братец, — усмехнулся Фиолетов и придвинул Андрею тетрадь. — Грамотный? Вот здесь. На поля не вылезай. Деньги, между прочим, уже сами по себе власть. А отношении того, какая сейчас власть…
Фиолетов открыл ящик стола и достал небольшой железный сундучок. Отомкнув его крошечным ключиком, вынул стопку денежных ассигнаций. Ловко, словно играючи, поручик отсчитал нужное количество и протянул Андрею.
— Здесь ровно четыре тысячи. До свидания.
— Господин поручик, — растерянно проговорил Андрей, держа на ладонях широкие бумажные листы. — Так ведь в газетах…
— Власть такая, что может сделать с тобой, что захочет, И ты будешь молчать, как мышь. Иди!
Андрей неловко поклонился и вышел из кабинета.
Он миновал несколько дворов и вышел на центральную улицу. Здесь сел на скамейку и обессиленными вялыми пальцами с трудом достал из пачки папиросу. Закурил, и табак показался пресным. Он чувствовал невероятную усталость, раскалывалась от боли голова. В саду бил фонтан, там слышалась музыка военного оркестра и смех. Проносились рысаки, и, вытянув, деревянные руки с вожжами, лихачи покрикивали на прохожих. Истошно вопили мальчишки, размахивая пачками газет:
— …Полный развал красного фронта!
— …Главнокомандующий принимает военный парад!
— …Праздничный бал в дворянском собрании!
Кафе «Фалькони» уже выставило свои столики на тротуар, засветив на каждом по керосиновой лампе под зеленым абажуром, хотя было еще светло.
Андрей медленно курил, стряхивая пепел между колен. Слева от него сидел пропахший потом фельдфебель с пышными усами. Он беспокойно оглядывался, видно пришел на свидание по амурным делам. Слева тяжело шевелилась на скамье полная женщина с летним зонтиком, густо напудренная и в шляпе с пером. Проходящие мужчины посматривали в ее сторону. По аллее сквера то и дело пробегали нарядно одетые дети, погоняя палочками деревянные обручи.
Андрей курил и снова видел дощатую вышку, грязный асфальт двора гостиницы «Палас» и тело с размозженной головой… Что не предусмотрели? Ведь все задуманное получилось. Он связан с контрразведкой. Знает убийцу Лещинского… Ему верят. Иначе бы поручик не ограбил на четыре тысячи. Смертельно хочется спать… Не уберегли того парня… Увидеть бы сейчас Наташу. Хоть краем глаза… Он всегда вызывал ее из дома тихим посвистыванием, и через несколько минут она выбегала из подъезда, на ходу надевая шляпку… Как мало он ее знает! Познакомились случайно. Ее отец очень не любил Андрея. Желчный старик с бородкой и лысиной, окруженной курчавыми седыми волосами, совершенно беспомощный и потому подозрительный. Он оберегал дочь от жизни со старческим фанатизмом. Был счастлив, когда она сутками сидела в квартире. Но она убегала, и они часто встречались. Она — посетительница курсов стенографисток и он — скромный служащий какого-то весьма неответственного советского учреждения…
Андрей пошел среди праздничной толпы, сквозь стекла витрин заглядывая в переполненные рестораны, обходя фланирующих молодых офицериков и не отвечая на оклики проституток.
Глава 6
Он пришел в подвал злой и усталый до изнеможения. Людмила накрыла на стол — нарезала крупными ломтями черный хлеб, поставила миску вареной картошки и перед каждым положила по деревянной ложке.