Фиолетов остановился и, крепко взяв капитана за пуговицу, притянул к себе. Он тихо сказал:
— Вы думаете, что дело так безнадежно?
— О, помилуйте! — воскликнул капитан. — Безнадежных положений не существует, если положение в руках умных людей.
— Понимаю, — прошептал Фиолетов и не спеша окинул капитана взглядом с ног до головы.
Тот стоял в развязной позе, выпятив грудь с одной-единственной круглой медалью за русско-японскую войну девятьсот пятого года. Поручик знал, что на оборотной стороне ее выбиты слова, ставшие потом посмешищем всей России: «Да вознесет вас господь в свое время…»
«Ах ты ж Аника-воин! — с ненавистью подумал о нем Фиолетов. — Тыловая крыса. Это же надо, пройти шесть лет кровавой мясорубки и не заработать ни одной фитюльки. Гнус, И ты мне смеешь намекать?!»
— Послушайте… вы! — чеканя слова, с брезгливостью проговорил поручик. — Я — офицер разведки. Я вас… в порошок! Не сметь меня шантажировать!
— Для вас возможны неприятности, — растерялся капитан. — Я с искренней целью. Пока генерал-интенданту не сообщили об акте…
— Не все продается и покупается, любезный! — оборвал его поручик. — Вы в армии, а не за прилавком!
Фиолетов круто повернулся на каблуках и пошел назад. Поравнявшись с экипажем, он вскочил на подножку, упал на кожаные подушки и яростно закричал:
— Гони!
Извозчик, встрепенувшись, захлестал кнутом по спине лошади, бросившейся в галоп.
На одной из тихих улочек поручик приказал извозчику остановиться. Он вышел из коляски и пошел по узкому тротуарчику, взглядывая на номера двухэтажных кирпичных домиков с резными наличниками окон. Во дворе висели веревки с выстиранным бельем, бродили козы. Над дверями лепились размалеванные вывески различных мастерских, фотографий и парикмахерских.
Недавно, неделю назад, поручик был здесь, оформлял с коммерсантом Курилевым сделку по продаже армии партии кофе. Сейчас он с трудом нашел тот же приземистый домишко, на котором тогда висела позолоченная вывеска торговой фирмы. Фиолетов остановился от неожиданности, не увидев ее. Там, где она должна быть, темнело пятно и торчали ржавые гвозди.
Поручик забарабанил кулаком в дверь. Прошло минут пять, пока согнутая старостью старуха не открыла тяжелые створки. Распахнув их, не обращая внимания на возмущенные крики женщины, Фиолетов взбежал по деревянной лестнице на второй этаж и увидел две смежные пустые комнаты. На полу валялась скомканная бумага и лежали ивовые корзины, полные толстых конторских книг, прошнурованных по обрезу обложек. Венские гнутые стулья уже были покрыты пылью. На письменном столе стоял гипсовый бюст бога торговли Меркурия с отбитым носом.
Поручик быстрыми шагами прошел из комнаты в комнату. Он резко обернулся к вошедшей старухе.
— Где господин Курилев? Что это значит? Почему здесь такой ералаш?! Отвечайте!
Старуха с недоумением посмотрела на него и покачала головой:
— Господи, крика-то сколько… Да съехал господин Курилев. Расплатился сполна… Освободил помещения. Теперь сдаю внаем. Теплые помещения. Рамы двойные, новые…
— Куда он съехал? — неторопливо спросил Фиолетов.
— Да что я — полиция? — возмутилась старуха. — Я за чужими людьми следом не бегаю. У каждого свое дело. Нос не сую в чужие сундуки.
— Но, — уже тише проговорил поручик, — может быть, он вам говорил — куда, зачем? Слыхали кое-что краем уха?
— Ни ухом, ни глазом, — сердито перебила старуха. — Порядочный, всеми уважаемый человек. Чего я буду шпионить за ним? Он деньги платил исправно. Да и вы тут не первый раз, господин офицер. Я ведь помню, как вы здесь появлялись. Вместе с ним, с господином Курилевым! Чуть не в обнимку! Коньячок пили!
Глаза у старухи были злые, с ожесточенным блеском. В шамкающем рту торчали пеньки зубов. На тощей шее, как поршень, ходил кадык.
«Ну и ведьма, — подумал с отвращением поручик. — Она глупа… и всего боится… Черт с ней! Обвели меня вокруг пальца, сволочи спекулятивные…»
Фиолетов молча обошел старуху и застучал каблуками по ступеням лестницы. Он выбежал из домика и, щурясь от слепящего солнца, направился к извозчику.
«Но капитану меня на этом не взять, — думал поручик, устраиваясь на кожаных подушках. — Шантаж не получится! Ни копейки не дам. Акт составили… Пока я в контрразведке, ни один самый отъявленный негодяй из интендантов не посмеет бросить на меня косой взгляд… Залитый керосином кофе? Таинственное исчезновение коммерсанта Курилева? Это диверсия. И каждый, кто будет связан с таким делом, станет соучастником не уголовного, а политического преступления. А в наше время это чревато… Кто меня свел со спекулятивной шкурой?.. Когда это было?.. Да, в ресторане… Блондин!..»