«Пора», — сам себе сказал Андрей и поднялся с земли. Он знал, что ему надо торопиться, но понимал — все должно произойти ночью.
В подъезде темно, хоть глаз выколи, и Андрей опускается в подвал, держась за стенку. Кажется, тут семь ступенек. Он стучит, и ему открывает дверь Джентльмен.
Андрей входит в комнату, говорит весело, щурясь на неяркий свет керосиновой лампы:
— Здорово, урки!
— Проходи, — недружелюбно отвечает Джентльмен. — Торчишь, как столб… Есть будешь?
Он ставит на стол миску с вареной картошкой в мундирах и початую бутылку водки.
— А вы уже причастились, — усмехается Андрей и быстро оглядывает комнату.
Неудачник сидит у стола, пьяненько ухмыляясь, подперев голову кулаком. Людмила большим, пышущим углями утюгом гладит белье, шумно брызгая на него водой из рта. Она даже не оборачивается на разговор.
— Устал чертовски, — бормочет Андрей и сонно потягивается. Он идет к своей постели, садится. — А чего же ты не был у Забулдыги?
— Я-то? — загадочно отвечает Джентльмен. — А ты?
— Как условились, — небрежно бросает из-за плеча Андрей. — В пять часов.
— А я не смог, — сокрушенно вздыхает Джентльмен. — Ну как там? Жив-здоров Забулдыга?
— Забулдыга? — тянет Андрей. — А он того… Повесился!
— Что-о?! — с ужасом шепчет Неудачник и поднимается на ноги.
Людмила оборачивается, она еще словно не поймет того, что сейчас прозвучало. От лица ее отхлынула кровь. Джентльмен, не отрываясь, смотрит на Андрея из-под лба, пальцы его стискиваются в кулаки.
— Что, слыхали?! — огрызается Андрей. — Повесился! На веревке! Язык вывалил… Оставил лампу. Сгорел к черту ваш Забулдыга!
— А не ты ли его завалил? — рука Джентльмена тянется через весь стол и сжимает нож. — Сознайся, гад! Ты его вчера провожал… Ты и продал!
— Легавый он! — истерически кричит Неудачник. — Легавый! Бей его!!
Андрей откидывает матрац и хватает лежащий там револьвер. Встав на колени, он прижимает оружие к бедру и тихо говорит:
— Ни с места…
— Ах ты ж сволочь. — с ненавистью цедит Джентльмен. — Как я тебя не раскусил… Ах ты ж, сука.
Неудачник прижался к стене, дрожащие руки держит над головой. На Людмилу страшно смотреть, она точно потеряла дар речи, по лицу ее бегут судороги, глаза стали черными — сплошные безумные зрачки.
— Забулдыга своего добился… Он повесился. А какой у него был выход? — насмешливо произносит Андрей. — Либо иголки под ногти, либо самому себя на веревку.
— Так ты из тех?! — с бессильной яростью хрипит Джентльмен. — Из «Паласа»? За что ж вы нас, уголовников?!
— За связь с Забулдыгой! — жестко обрывает Андрей. — Он тоже уголовный! Вор, как и мы!
— Забулдыга убил нашего человека, — Андрей поднимается на ноги и делает шаг к двери. — Мы такие вещи не прощаем… Вы были связаны с ним. Вот в «Паласе» все и расскажете. Мы найдем способ, как заставить все рассказать. Мы умеем… Я сейчас уйду и только попробуйте броситься вслед. Застрелю!
Андрей спиной раскрывает дверь и, повернувшись, кидается в темноту. Он слышит за собой душераздирающий крик женщины, стук падающих скамеек. С размаху Андрей налетает на ступеньку и грохается всем телом на лестницу. Револьвер отлетает в сторону.
— Где он?! Где?! — орет в потемках Джентльмен.
Андрей чувствует, как на него кто-то налетает, он отбрасывает того ногами, с трудом поднимается и лезет по лестнице вверх.
— Он здесь!! Бей!!
Андрей выбрасывает руку и с силой ударяет по чьему-то лицу. Раздается стон. Джентльмен ползает по ступеням, ножом царапая по кафельным плитам.
Впереди чуть светится проем выходной двери. Что-то остро вонзается Андрею в плечо, и он, еще не чувствуя боли, догадывается — нож.
В черном дворе — ни огня. Андрей бежит вдоль кирпичного забора. Где-то должны быть ворота. Они уже на цепи. Маленькая калитка?.. Андрей с силой трясет железные прутья. За спиной слышит голоса и топот ног… Пожарная лестница. Андрей торопливо лезет по ней, с трудом подтягивается на перекладинах. Вся грудь его, он чувствует, залита кровью. Выше, выше… Сверху двор чуть виден. По сотрясению лестницы Андрей понимает, что те двое лезут за ним. Он взбирается на крышу и, балансируя руками, бежит по крутому скату. Сзади раздается грохот жести, тяжелое дыхание преследователей.
— Где он?
— Сюда побежал.
— Я ему перо всадил.
Андрей стоит за печной трубой, он чувствует, что слабеет, сердце колотится в груди. «Куда дальше? Дальше карниз и высота четвертого этажа. Прыгнуть — верная смерть. Те, двое, приближаются, идут к трубе с разных сторон, отрезая путь к лестнице…»
Андрей ложится на крышу и ползет. Вот он у самого карниза. Заглянул вниз и увидел совершенно черный колодец, в глубине которого тускло мерцал подсвеченный луной булыжник.
— Ты видишь его?
— Куда он денется…
— Иди к трубе…
Метрах в трех от стены колышется во мраке темная вершина тополя. Андрей приседает и вдруг, раскинув руки, как ныряльщик, прыгает во тьму ночи. Он слышит треск веток и материи, в лицо и тело впиваются десятки заноз, листва прошуршала, точно раздираемое сукно. Андрей на лету ловит ствол, хватает его пальцами, прижимается всем телом и повисает над землей невидимого двора.
Он еще слышит:
— Его нет…
— Свалился с карниза?
— Тут нет, пошли вниз…
Потом две тени долго ходят под стеной дома, их сдавленный шепот доносится до Андрея:
— Здесь тоже его нет…
— Смылся.
— Теперь легавых приведет.
— Я его ножом пырнул. Сдохнет где-нибудь под забором.
Они ушли. Андрей еще долго висел на дереве, лбом прижавшись к холодной коре. Он видел черный обрез крыши и ночное небо, наполненное звездами. Кружилась голова…
Наконец Андрей слез с дерева, сел на землю и, сунув руку под пиджак, нащупал на плече, со стороны спины, резаную рану, из которой сочилась густая и теплая кровь.
«Хорошо отделался… Кажется, спасся… Чем бы остановить кровь?.. Подложить носовой платок…»
Он нашел в железных воротах калитку и выбрался на пустынную улицу. Побрел вдоль домов, останавливаясь у деревьев. Схватившись за них, подолгу отдыхал, кашляя от приступов боли. Потом опустился на чугунный круг у подножья липы и сидел, не в силах встать на дрожащие ноги. Кровь натекала лужицей. Она катилась по руке, и он пальцами чувствовал тяжесть липкой жидкости.
Деревья осыпали на него опаленные солнцем шершавые листья. Пробежала взъерошенная кошка и посмотрела двумя фосфорными глазами. В водосточной трубе скатился камень. Он простучал по жестяным изогнутым коленям и мягко вывалился на асфальт.
«Надо идти… Истеку кровью… Последняя надежда на Наташу. Представляю, как она удивится…»
Андрей, сцепив зубы, поднялся на ноги и, шатаясь, пошел дальше. Время сместилось в его сознании. Он не помнил, сколько брел по пустынным улицам города. Падал, вставал, снова лежал на земле, мокрый от холодного пота.
Самое трудное было взойти на третий этаж. Каждая ступенька казалась непреодолимым препятствием. Кровь пятнала цемент. Два раза ударил в дверь и прислонился к стене. Долго не открывали. Затем звякнула цепочка, и женский голос спросил:
— Кто там?
— Я… Андрей, — прошептал он.
Она распахнула дверь, подхватила его под руки и ввела в прихожую.
— Наташа, в чем дело? — отозвался отец из своей комнаты.
— Ничего. — Наташа затащила Андрея к себе, и он рухнул на ее кровать.
— Я грязный весь… Извини.
— Что с тобой? Почему ты в городе?
— Потом, — голова Андрея поплыла в тумане. Вещи потеряли очертания и стало душно. — Тряпкой… Вытри на лестнице кровь…
В дверях показался отец. Он был в нижней помятой рубашке, на голове вязаный колпак. Растерянное лицо его покрылось смертельной бледностью.