— Прошу любить и жаловать: ваш покорный слуга… Лев Спиридонович. Коммерсант.
— Садитесь, — вежливо пригласил поручик. — Поскучайте с нами, Лев Спиридонович. Откуда вы знаете моего… товарища?
— Его? — Курилев равнодушным взглядом скользнул по Андрею. — По роду должности мне приходится сталкиваться со многими людьми. Самого различного сорта. Возможно, встречались. Не помню.
Он остановил руку поручика, наливающего полный, до краев, бокал.
— Господа, я должен перед вами извиниться. Я не располагаю большим временем. Через полтора часа меня ожидает деловое свидание с генерал-интендантом Кириллом Юрьевичем Смирновым.
— Самый неумолимый генерал из всех интендантов мира, — сказал Фиолетов.
— Неподкупный рыцарь, — кивнул головой коммерсант.
— Когда-нибудь он вас вздернет на телеграфном столбе, — пообещал поручик. — Как того купца, что вздумал подсунуть ему гнилые сапоги.
— Общение с Кириллом Юрьевичем ко многому обязывает, — важно проговорил Курилев. — Мы работаем с солидными поручителями.
— По какому принципу вы их выбираете? — заинтересовался поручик.
— Поручитель, или, по-иному, посредник, — Лев Спиридонович отпил глоток вина и поставил бокал на край стола, — получает, как правило, довольно крупные комиссионные. Мы заинтересованы, чтобы он был безупречен. Бедные, простите, не очень хорошо материально обеспеченные офицеры весьма дорожат своей служебной и личной репутацией. Это их единственный, но верный капитал. Мы ставим на него. И в редком случае проигрываем. Чаще обе стороны имеют полное удовлетворение. Нам нет смысла подсовывать залежалый товар. Мы рассчитываем на продолжительные торговые взаимоотношения.
— Вы хотите сказать, что прикрываете свои махинации честными именами боевых офицеров?
— Мы подкрепляем честные коммерческие сделки государственной совестью неподкупных воинов, — сухо возразил Курилев. — В торговле слишком много развелось всякой дряни. Власти должны знать, с кем иметь им дело.
— Небось, лезут к вам всякие пфендрики? — презрительно фыркнул поручик.
— Я о себе скромно умолчу, — потупил голову коммерсант. — Но на этой неделе поручителем одного моего коллеги был господин генерал-губернатор. Речь идет о поставке армии метел.
— Что?! — Фиолетов протрезвел. — Метел?!
— Представьте себе, — развел руками Курилев. — Можете проверить. Вагоны стоят на седьмом пути…
— Черт знает что, — прошептал потрясенный Фиолетов.
— Метелки! — заливисто хохотнула блондинка. — Прелестно!
— Цыц! — Фиолетов сверкнул на нее глазами и резко повернулся к Льву Спиридоновичу всем корпусом. — А между прочим, я могу это проверить… Вы знаете меня?
— Извините, первый раз вижу, — холодно сообщил коммерсант. Он колыхнул в бокале вино. — Ваше здоровье, мадмуазель.
— У генерал-губернатора могут быть из-за вас большие неприятности, — серьезно проговорил Фиолетов.
— Вы так думаете? — поднял брови Курилев. — В таком случае они могут возникнуть у половины генерального штаба. Вы считаете, что активная помощь в снабжении армии всем самым необходимым является нарушением служебного долга?
— Черт подери! — выругался поручик. — Так почему же отлетают на второй день солдатские подметки и разваливается конская сбруя?
— Потому что, — веско сказал Курилев, — определенные организации сквозь пальцы смотрят на недобросовестных проходимцев… Которые Христа продадут и еще торговаться станут.
— Бить их надо, — зло бросил Андрей. — Он поставил локти на стол и наклонился к коммерсанту. — Лев Спиридонович, займите нужную сумму… Ей-богу, с возвратом. Вот тебе крест…
— Перестань! — оборвал его поручик.
— Принципиально не даю в долг, — засмеялся Курилев. — Нет ничего труднее — богу молиться, родителей почитать да долги отдавать.
— Не очень много, — взмолился Андрей.
— Не уговаривайте, — закрылся ладонью Курилев. — По долги, не по грибы… Или, как у нас говорят: долги собирать, что по миру идти: бери что дают, да еще кланяйся… Я лучше, господа, уплачу за ваш стол. В знак доброго знакомства. Официант!
— Не беспокойтесь, — перебил его Фиолетов. Он задумался, чиркая кончиком ножа по скатерти. — Лев Спиридонович, не могли бы вы завтра уделить мне минуты две?
— С удовольствием, — Курилев поднялся на ноги. — Я обедаю в кафе «Фалькони» в три часа. А сейчас, господа, я удаляюсь. Коммерция требует точности.
Фиолетов звякнул под столом шпорами и опустил голову, сверкнув набриолиненными волосами.
Курилев поклонился и пошел к выходу, на ходу бросив деньги на свой столик. Андрей с восхищением посмотрел ему вслед:
— Вот это мужик!
Поручик трезво улыбнулся и налил всем из графинчика:
— Ай да наш генерал-губернатор! Древний дворянский род. Метелки?!
— Жить-то надо, — вдохнул Андрей.
— Да, — весело согласился Фиолетов. — Жить чертовски хочется. Но не собакой. Человек без денег — хуже собаки. Выпьем за жизнь!
— И за любовь! За любовь! — подхватила блондинка.
— Фифа! — пьянея, закричал Андрей. — За господина поручика! До дна-а!
— Шампанского! — поручик выплеснул за спину водку. Бледный, поднялся за столом, глазами выискивая официанта. — Человек! Шампанского, живо-о!
Андрей показал Курилеву на крайний столик у зеленой стены винограда, а сам пошел в соседнее помещение. Устроился поудобнее: заказал стакан холодного молока и пирожное, бросил перед собой пачку папирос.
Спокойный голос Курилева проговорил из-за виноградных стеблей:
— Идет…
Пригубливая маленькими глотками молоко, Андрей смотрел, как по ступеням поднимаются посетители, рассаживаются в плетеных креслах. На веранде было прохладно от листвы виноградных лоз и политых водой каменных плит пола, а там, на улице, жаркое марево колыхалось над раскаленным булыжником.
Назавтра Андрей встретился со Львом Спиридоновичем на улице. Пошли рядом, стараясь говорить, не поворачивая головы друг к другу.
— Разорил он меня, — пожаловался Курилев. — Знаешь, сколько я ему сунул? Уму непостижимо. Полный баульчик. А еще надо дать всяким интендантским сошкам… Каждый лапу протягивает.
— Вы, спекулянты, три шкуры дерете, — ответил Андрей. — В накладе не останетесь.
— Господи! — ужаснулся Курилев. — В накладе? Да ты знаешь эти цены? Караул кричать хочется! Эти деньги должны пойти в партийную кассу. У нас кругом дырки — семьям арестованных помочь надо? Надо! Передачи в тюрьму? На подкуп надзирателей! А оружие?! А мы их в пасть контрразведчику. На, милый, жри. Проматывай их по ресторанам! Транжирь на девок!
— Все окупится, Лев Спиридонович, — сказал Андрей и передал ему несколько исписанных листков.
— Здесь приметы и возможные адреса тех воров — Джентльмена и Неудачника. Пусть ваши люди включатся в поиск. Учтите, что и контрразведка занимается тем же. Сейчас самое главное — во что бы то ни стало первыми напасть на след альбома.
— Нам бы их фотографии, — сказал Курилев.
— Их нет даже в контрразведке. Когда белые вошли в город, уголовники сожгли тюремный архив. Поэтому я так ценен для полковника. Предлагаю следить за базарами. Они могут появиться на вокзалах. Возможно, прячутся на каких-то воровских квартирах.
— Что предпринимаешь ты?
— Хожу по городу, — усмехнулся Андрей. — Я думаю, они попытаются избавиться от меня. Я им особенно опасен. Они это понимают.
— Мы можем подстраховать тебя, — предложил Курилев. — У нас найдутся лихие парни.
— Не стоит, — отказался Андрей. — Больше людей — больше неожиданностей. Здесь мы расстаемся. Быстрее проворачивайте кофейное дело.
— Завтра. До свидания. Будь осторожен.
Лев Спиридонович свернул в переулок.
Глава 12
Громадное, закопченное дымами паровозов здание вокзала гудело от голосов и топота ног. Тысячи людей бесконечным потоком бежали по лестницам, волочили мешки, тащили какие-то сундуки, обитые полосами белой жести. Многие вповалку лежали на деревянных лавках и на полу. Длинные очереди вились к будке с холодной и горячей водой. Дежурный по вокзалу что-то кричал, сложив ковшом кисти рук у рта, в человеческое поле, устилающее сплошным ковром все переходы, комнаты и зал, вдруг начинало шевелиться, словно растревоженный муравейник. Одни бросались к дверям, ведущим на перрон, другие начинали бессмысленно метаться в разные стороны. Раздавался плач детей, вопли придавленных, крики…