— Эдуард, куда мы едем? — спросила настойчивее. Упёрлась ладонью в край сиденья. Что-то было не так, по-другому. Машина… Он сменил машину.
— Туда, где нас никто не найдёт. Только ты и я, Дарина.
Слова прозвучали приговором. В салоне пахло одеколоном Эдуарда, и запах этот сводил с ума. Само его присутствие рядом отравляло. Я и раньше боялась его, особенно в последние годы, но только сейчас поняла, насколько сильно этот страх укоренился во мне. Как я прожила с ним столько времени? Как выдерживала его прикосновения?! Как?!
— Соня… — прошептала я. — Как же Соня?
— Забудь о ней, — зло выплюнул он.
Мне подумалось, что я поняла что-то не так. Вроде бы услышала его, но…
— Забыть? — шёпотом переспросила я, заставив себя окончательно открыть глаза.
— Ребёнок мне нужен был для статуса, Дарина, — проговорил Эдуард всё так же зло.
— Но она твоя…
— Мне не нужны дети, — оборвал он меня жёстко. Одарил быстрым взглядом. — Мне нужна только ты. Девчонка меня не волнует.
— Я? — на глаза опять навернулись слёзы. Ребёнок, которого он растил с самого рождения, ребёнок, который называл его папой… Его родная дочь. Он всегда был холоден с ней, но чтобы так… Ему нужна я? — Тебе нужна я, и поэтому ты отправил меня тогда к Демьяну, да?
Уголок его губ нервно дёрнулся, пальцы сжались на руле. Возникшая в салоне тишина была такой нехорошей, что у меня зашумело в ушах.
— Так было нужно, — сухо выговорил Эдуард, не отводя от дороги взгляда. Глаза его потемнели. За это время он похудел, и от этого черты лица стали резкими. — Я это сделал не по своей воле, Дарина.
— А по чьей? — мой голос дрогнул.
Он не ответил, всё так же смотрел вперёд, и только уголок его поджатых губ снова дёрнулся — нервно, цинично и самодовольно.
— Эдуард…
Я поспешно отогнала ворвавшуюся в свинцовую тяжесть мысль. Демьян… Пусть он и привык подчинять себе всё и вся, так бы он не поступил. Это не в его правилах. Вот только… Что я знаю о том, что в его правилах, а что нет?
Как я ни пыталась избавиться от закравшихся сомнений, где-то в глубине остался неприятный след. Тошнота стала сильнее. Нет! Я слишком хорошо знала Эдика: это его молчание, призванное вселить в меня неуверенность, заставить нервничать.
— А ты не догадываешься? — нехотя отозвался он.
— Не догадываюсь.
Вдоль обочины замелькали фонари, и свет их резанул по глазам. Вспышка головной боли вызвала новый приступ тошноты.
— Догадываешься, — презрительно, немного растянув слово, ответил Эдик. — Ты всегда была глуповатой, Дарина. Но не настолько.
— Открой окно, — не желая слушать его, попросила я, понимая, что мне становится всё хуже.
Непослушными пальцами расстегнула пальто, но воздуха по-прежнему не хватало.
Не слушать его. Главное — не слушать.
— Мне плохо. — Сглотнула слюну. Мне действительно было плохо: от мельтешения огоньков за окном, от запаха, наполнявшего салон, от его близости и той дряни, что он вколол мне. — Пожалуйста, открой окно, Эдуард.
— Потерпишь, — он резко свернул с дороги. К огонькам прибавилось несколько ярких подсвеченных витрин.
Голова закружилась, и я жадно вдохнула воняющий одеколоном воздух.
— Под Терентьевым хорошо было? — циничная усмешка. — Понравилось? Понравилось, — процедил зло, сдавив руль. — А теперь плохо, дрянь? Ничего, потерпишь.
Понимая, что лучше не возражать ему, я сделала ещё один глубокий вдох. Дурнота не прошла, даже когда я прикрыла глаза. Наоборот, стало только хуже.
Телефон Эдуарда зазвонил, и он, глянув на дисплей, ответил:
— Да, — голос его прозвучал так, словно кто-то провёл лезвием по стеклу. Может быть, это было и не стекло, а мои собственные натянутые нервы. — Да… Я закончил со своими делами. Можно сказать, и так… Нет. Утром? Хорошо. У меня к вам тоже будет одна просьба, Павел…
Разговор был мне не понятен, но я всё равно прислушивалась буквально к каждому слову. Что хотела услышать? Хоть что-то, что могло бы мне позволить найти точку опоры. Что у него в голове? Что он задумал?! В том, что Эдуард способен на всё, я уже не сомневалась. Павел… Кто такой этот Павел?
Я затаила дыхание в надежде разобрать слова этого самого Павла, но было бесполезно. Будто почувствовав подвох, бывший муж приковал меня взглядом.
— Я скоро подъеду, — сказал Эдуард прежде, чем положить трубку.
— С кем ты говорил? — тут же спросила я. Знала, что он не ответит, но попытаться стоило.
— Не твоё дело, — коротко сказал он. — Ты не дура… — сам себе. — Нет… Далеко не дура. Ты сука…