— Даже не верится, что всё это наконец закончилось, — она снова вздохнула, как будто хотела сбросить с себя груз пережитого.
— Я же обещал тебе, что всё будет хорошо, — тихо сказал, развернув Дарину к себе.
Продлившееся несколько часов в закрытом режиме заседание вымотало её, но даже эта усталость подчёркивала грани её красоты, кажущейся сейчас особенно мягкой. Волосы её на солнце отливали оттенками осени — красновато-пряными, тёплыми.
Мне вспомнился один из шариков, которые мы совсем недавно все вместе складывали в коробки, чтобы достать на следующий Новый год. Маленькие красногрудые снегири, сидящие на ветках зимней рябины…
— Обещал, — Дарина положила ладони поверх моих рук. Пальцы её были прохладными, и я, перехватив, спрятал их в своих ладонях. Тронувшая уголки её губ улыбка была наполнена лукавством. — Я помню, ты всегда выполняешь свои обещания.
— Всегда, — согласился я и добавил: — Тем более, если они даны тем, кого я люблю.
— Я тоже тебя люблю, Демьян, — отозвалась она. Лукавство отразилось во взгляде. — Но на всякий случай я тоже припасла козырного туза на случай, если бы в суде что-то пошло не так.
Теперь она улыбалась в открытую, как будто знала что-то, чего не знал я. Да чёрт подери, я действительно не знал! Понятия не имел, о чём она говорит.
Посмотрел на неё с вопросом. Она облизнула губы, дразня меня ожиданием. Глядя в глаза, отступила на шаг и достала из сумочки небольшой пакетик — точную копию того, что преподнесла мне вечером первого января.
— Это ещё что? — взял его, слегка хмурясь. — Ещё одна крыса?
— М-м-м… — протянула она и потихоньку засмеялась. — Вряд ли. Скорее бык.
— Почему бык? — я окончательно перестал что-либо понимать.
— Потому что сейчас год быка, — ответила она и шепнула: — Открой.
Первым, что я увидел, был бантик. Хорошо знакомый мне красный бантик. Помнится, из всех, что я выбрал тогда, нравился он мне больше всего. Только…
Вытащив коробочку, я пару секунд соображал, что это. Всего пару секунд, чтобы понимание оглушило меня. Дыхание перехватило, сердце застучало так, как, должно быть, не стучало никогда раньше.
— Дарина… — голос неожиданно сел. — Серьёзно?..
Я видел только её — уставшую за этот начавшийся уже давным-давно день, улыбающуюся мне. Янтарь её глаз наполнился теплом, вся она как будто светилась изнутри волшебным, чарующим светом.
— Да! — снова засмеялась она и, взяв меня за руку, повторила: — Да, Демьян! Да!
Я сгрёб её, прижал к себе, уткнулся в волосы и, несдержанно зарычав, вдохнул запах духов, зимы и самой близкой на свете женщины.
Все подарки, которые я когда-либо получал раньше, не шли ни в какое сравнение с этим. Две полоски. Разумное во мне ещё пыталось что-то складывать, анализировать, а сердце просто неслось галопом. Душу переполнял восторг, чистое, незамутнённое счастье.
Я и представить не мог, что могу чувствовать настолько остро. Ребёнок. Дочь у меня уже есть, а теперь… Дочь или сын — не важно. Важно было только одно — сейчас в руках я держал уже не одну Дарину, не одну жизнь, а две. Жизнь своей жены и той крохи, что была внутри неё.
Заметил, как стоящие в отдалении журналисты защёлкали камерами, нацелили на нас мобильные, пытаясь урвать хоть что-то для заголовков вечерних новостей. Плевать! Сжал Дарину сильнее, потёрся о её макушку подбородком и зажмурился, глядя на яркое зимнее солнце.
Повернувшись, увидел поодаль ту самую журналистку, которая задала свой единственный вопрос. В руках её по-прежнему не было ничего, кроме блокнота и карандаша, которым она водила по листу. Подняв голову, она перехватила мой взгляд и махнула блокнотом.
— Она рисует, — вдруг сказала Дарина, предупредив мой вопрос.
— Рисует? — я опустил руки на талию жены. — Что?
— Не «что», — опять глянула на журналистку. — Кого. Нас с тобой. Не фотографирует, а рисует.
Повернувшись, я некоторое время наблюдал за девушкой и, к своему удивлению, понял, что Дарина права. Девушка действительно рисовала. На улице стоял мороз, а на ней не было даже перчаток…
Махнув ожидающему нас возле машины Егору, я подозвал его. И, стоило ему подойти, проговорил:
— Видишь ту журналистку, — указал в сторону. — Мне нужен рисунок.
— Рисунок? — меж его бровей появилась складка. — Что ещё за рисунок?
— Не важно, — я посмотрел Дарине в лицо, потом снова на Егора. — Она поймёт. Просто скажи ей… — я на мгновение задумался, хмыкнул и закончил: — Скажи, что в обмен на рисунок я дам ей откровенное часовое интервью.