Я смотрела. Смотрела и чувствовала себя так, словно босая танцевала на раскалённых углях. Как он делал это со мной, я не знала, но кожа моя стала такой чувствительной, что даже прикосновение постельного белья заставляло меня изнывать.
— Дарина… — Демьян убрал палец, погладил меня по губе и снова вогнал его мне в рот, смотря прямо в глаза. — Красивое имя для красивой шлюхи…
Палец глубже, словно бы он трахал меня им в рот. Словно бы я была портовой девкой, готовой лечь в койку за пару зелёных бумажек…
— Да-ри-на, — сипло, на выдохе. Палец до упора. Кончиком он поддел мой язык и, убрав руку, взял меня за подбородок. Склонился и втянул запах возле моего виска. — Да-ри-на…
Его глухой рык пробрался прямо в сознание, заставив меня задрожать. Я окончательно перестала понимать происходящее, перестала понимать, что со мной за мужчина. Не просто всемогущий, способный подчинить себе любого. Нет… Он был древним божеством. Одним из таких, которым несчастные крестьяне приносили жертву, чтобы заслужить милость.
Крепко держа мою голову, он потёрся носом о щёку и снова припал ко рту. Извиваясь под ним, я раскрыла бёдра, обняла его. Чувствовала, как упирается в меня его член через ткань влажных трусиков, гладила его и смутно понимала, что хочу… Хочу этого. Что, если бы у меня сейчас была возможность уйти, я бы…
Грубо он прихватил мою губу, заставляя меня вскрикнуть. Я ощутила во рту вкус собственной крови, зубы наши стукнулись друг о друга. Поцеловав стремительно, несдержанно, Демьян отшвырнул меня на постель и, приподнявшись, рывком перевернул на живот.
Я приподнялась на локтях, но он грубо толкнул меня обратно.
— Лежать, — ткань трусиков жалобно затрещала под его пальцами, и мне вдруг стало по-настоящему страшно.
Тяжело дыша, я вновь попыталась приподняться, повернуться к нему.
— Лежать, я сказал, — зарычал он мне в ухо и, приподняв за бёдра, сунул под живот подушку. Ягодицы мои приподнялись, тяжёлое, горячее дыхание обожгло затылок.
— А-а-а, — закричала я, чувствуя резкое, глубокое проникновение.
Изогнулась и сжала в пальцах простынь. Он был действительно огромным. Таким огромным, что перед глазами потемнело, вспышка боли обдала нервы. А ведь я была готова… почти готова…
— Дарина… — ладонь его прошлась по моей спине. Не знаю, что было в звуке моего имени… Что-то незнакомое мне. Совсем незнакомое.
Толкнувшись, Демьян обхватил мою грудь. Сжал, губы его прошлись по шее, по плечу. Ещё один толчок — глубоко, уверенно.
Темнота отступила, и я смогла сделать вдох. Неожиданно услышала свой собственный голос, стон, показавшийся чужим…
— Ты даже лучше, чем я ожидал, — вбиваясь в меня, выдохнул Демьян. Пальцы его кружили по моей груди. — Н-да… Да…
Он покусывал кожу на моём затылке, больно сжимал грудь, с нажимом проводил по спине, по плечам, а я понимала, что горю. Желание, свернувшееся внутри, наполнило всю мою сущность. Оно струилось с кровью, согревало меня, превращая в рабыню инстинктов.
Беспомощно комкая в пальцах простынь, я всхлипывала под его ударами в меня, тыкалась носом в матрас и понимала — это край. И я… я на краю. Самое ужасное, что отвратительно не было… Несмотря на понимание, что он берёт меня, как брал бы продажную девку, несмотря на его слова…
— Демьян… — вскрикнула, когда он вонзился особенно глубоко. Боли не было, лишь жар. То пламя, что полыхало в его тёмных глазах.
Он погладил меня по бедру и заставил шире развести ноги. Схватил за волосы и приподнял мою голову.
Губы его прошлись по моей скуле, проникновения стали такими глубокими, что в голове снова поплыло, свихнувшееся сердце застучало у самого горла. Меж грудей скатилась капелька пота, а дыхание окончательно сбилось. Демьян нашёл мой рот, завладел губами, и я, кое-как вывернувшись, ответила ему. Застонала в губы, понимая, что вся дрожу. Горю и дрожу. Влажная, я касалась его, чувствовала его запах, его вкус.
— Твой муж — идиот, — оставив мои губы, усмехнулся он. — Жалкий кретин, — толкнул меня на постель.
Голова моя ударилась о матрас, волосы прилипли к влажному лбу и вискам. Дрожь набегала и отступала, всхлип вырывался за всхлипом.
— Ладно, деньги… Он хоть раз нормально тебя трахал, Дарина? — Рык, сводящий с ума и проникновение. — Трахал? — ещё одно.
Он говорил что-то, рычал, входя в меня, а я только всхлипывала, прихватывала зубами простынь, сжимала её в кулаках, мотая головой. Чувствовала себя грязной, жалкой и одновременно с этим слабой. Только тело… тело моё жило, и то, что было внутри меня, тот огонь, что нёсся во мне, он не имел никакого отношения к разумному