— Вы также уточнили, что семья Захохова переехала из Москвы в Нальчик, где ныне и проживает. У Хаджирова не было семьи, он приехал в Москву из Дербента. А вот у Ламиева в Измайлово остался жить брат, с женой и детьми. И сам Ламиев как раз был у своих родственников, когда его взяли. Это вы все там прописали. И еще уточнили, что Шовдыгов и Ламиев несколько раз выезжали за рубеж, в Турцию и в арабские страны.
— Да, — кивнул Штаркман, — и поэтому мы полагаем, что нужно исследовать связи этой группы с находившимися за рубежом террористическими центрами, которые давали оружие и деньги непосредственным исполнителям. Но этого сделано не было.
— И вы считаете, что мы можем помочь в установлении таких связей?
— Во всяком случае, можете проверить эти факты, — предложил Штаркман.
— Не знаю, каким образом, но подозреваю, что вы просто смогли купить информацию насчет обоих заключенных. Вы выяснили, что Шовдыгов отбывает срок в колонии особого режима в Читинской области, а Захохова отправили в колонию строгого режима в Алтайский край. Только я до сих пор не совсем понимаю, каким образом мы с моим напарником могли бы попасть в эти колонии. Нас туда просто не допустят.
— Нас — тем более, — вставил Штаркман, — нам даже обсуждать подобные темы не позволят. Но вы можете попытаться. Господин Блехерман знает, что у вас хорошие связи в правоохранительных органах этой страны. А господин Вейдеманис — бывший сотрудник Комитета государственной безопасности, у которого тоже могут оказаться нужные связи.
— То есть нас вычисляли еще и с этим расчетом, — улыбнулся Эдгар. — Кажется, вы успели неплохо изучить наши биографии.
— Мы выбирали среди многих кандидатур, — подтвердил Штаркман.
— И вы действительно считаете, что, даже задействуя наши возможные связи, мы можем пробиться в колонии к особо опасным преступникам, получившим такой длительный срок? — усмехнулся Дронго.
— Во всяком случае, вы могли бы попытаться, — ответил Штаркман, — может, у вас все и получится.
— Там были еще и другие сведения, — продолжал Дронго, — хотя они не так важны… Вы не курите, господин Штаркман? — неожиданно спросил он.
— Нет, — удивился гость. — А почему вы спросили?
— Здесь душно. Может, выйдем на минуту подышать воздухом и вернемся обратно?
Штаркман взглянул на Дронго и, очевидно все поняв, согласно кивнул. Трое мужчин поднялись и вышли, оставив чашки на столе. Вейдеманис шел первым. Выйдя во двор, он оглянулся по сторонам и кивнул Дронго, после чего вышли и эксперт с Штаркманом.
— Эти связи группы с турецкими бизнесменами, — заговорил Дронго, — вы их уточнили?
— Сейчас проверяем. Но уже точно установили, что через издательство, куда он якобы ездил по служебным делам, передавали деньги и оружие.
— Тогда почему не передали эти сведения российской или турецкой стороне?
— Мы передали их в наши службы, — пояснил Штаркман, — они должны действовать по своему усмотрению.
— Вернемся обратно, — предложил Дронго.
— Вы боитесь, что вас все-таки прослушивают, — догадался гость.
— Я боюсь, что нам просто не разрешат вообще здесь оставаться. Ни вам, ни мне, — ответил Дронго. — И еще последний вопрос: а сколько времени вы собираетесь здесь оставаться?
— Столько, сколько нужно. Я буду вашим связным.
— Тогда учтите, что телефоны могут прослушиваться, поэтому ничего важного не сообщать. Вам будут передавать мои письменные сообщения, просовывая их под дверь вашего номера. В случае необходимости звоните трижды подряд по номеру телефона, который я вам оставлю, и тогда встретитесь с Кружковым. Он будет обедать в ресторане вашего отеля.
— Понял, — кивнул Штаркман.
Они вернулись в дом, и Дронго нарочито громким голосом произнес:
— И учтите, что мы прежде всего должны будем встретиться со следователем, который проводил это расследование, в первую очередь переговорить со следователем по особо важным делам Глебом Юрьевичем Поляковым, а уже потом наметить более конкретный план.
— Он отказался разговаривать с Блехерманом, — напомнил Штаркман. — До вынесения приговора он дважды встречался с господином Блехерманом. Один раз — когда пригласил его на опознание тела дочери, и второй — перед оглашением приговора. Но после решения суда они больше не встречались.
— Тогда нам придется быть очень убедительными, чтобы он нас принял, — заключил Дронго.
Через два часа, когда они уже возвращались, он все время молчал. Вейдеманис, сидевший за рулем, тоже ни о чем его не спрашивал. Только когда они наконец доехали и вышли из автомобиля, он осторожно спросил своего напарника: