Но были (и будут) такие типы людей, которым без драки ничего не объяснишь. И пока Илья говорил: «Нельзя брать чужое из холодильника» - в своей молодости я знатно поливал дерьмом тех, кто без спросу хватал мой хлеб в столовой. Не важно, нуждался ли такой мажор, как я, в этом куске или нет, но это был принцип: мое нельзя трогать без разрешения.
— Спасите! Помогите! — У меня из рук выпали папки, которые я так усердно складывал на полки. Кажется, на крики из чулана сбежались все рабочие.
— Быстро разошлись. — Когда я протиснулся внутрь, то увидел Илью, который прижал к стене жену Олега. Нам двоим было ясно — это подстава.
Олег вломился следом. Он развел руками, меня перекосило от этой театральщины.
— Он расстегнул ей блузку! — завопил он. — Я убью тебя! — Гигант вжался в угол, отпустив жену. Она выскочила к нам, так же размахивая руками. Спектакль репетировали долго.
— Он попросил меня дать ключ от кладовки, сказал, что нужно что-то отнести уборщице. — Она мотнула головой. — Конечно, он же строил из себя добродетеля, ходил всем, помогал, — она краснела от ярости и захлебывалась. — Я поверила ему. Поверила! А он прижал меня к стене и начал раздевать! Какие гадости он говорил, — после чего мерзкая тетка кинулась на шею к мужу, истерично всхлипывая. — Как хорошо, что ты пришел.
— Да не ломай комедию, — выдохнул я. Илью реально трясло. Все перешептывались и не знали, что думать. — На твои устаревшие части даже такой старикан как я не позарился бы. Хорош притворяться и валите отсюда всем семейством.
— А ты гордый стал! — Олег подскочил мне. — Это домогательство, за такое и срок могут влепить. А, может, он сидел? Такой взгляд у людей только на зо…
Я вмазал ему. Откровенно и просто.
— Я его знаю, а ты — нет.
— А, конечно! Защищай. — Олег почему-то не бил в ответ. Он был не из робкого десятка. Меня это испугало больше, чем его кулак. Олег был не юристом. Он хреново знал право. Зато знал людей и ниточки, за которые нужно было дергать. — Чего о нем так печешься? Ты же, вроде, не смешиваешь взаимоотношения с работой. — Потерев челюсть, он согнулся, косо смотря на меня. — Не смешиваешь работу и личную жизнь.
Его последняя фраза и дьявольская улыбочка укололи туда, куда надо. Он провел иглой по этому месту, пропустил нитку.
— Пошли поговорим. — Одна нить уже была во мне. — Напоминаю остальным, что конец рабочего дня не настал. Живо по местам!
Олег отправил жену дожидаться его в машину. Их рожи были слишком счастливыми. Гигант последовал за нами в мой кабинет.
— Сиди тут, — я пододвинул ему стул. Гигант послушно сел. В его глазах читалось желание ослушаться. Но он не посмел. Я хлопнул дверью.
— Чего тебе от меня надо?
Олег подошел к полкам с папками, провел по ним рукой:
— Восточные философы говорили, что неважно, когда ты найдешь свое счастье, главное то, что ты его найдешь.
— Чего именно тебе нужно? Завязывай со своей красноречивостью, — я подошел к своему столу. Олег не отлипал от полок. Он провел по ним пальцем, успев найти пыль.
— И не важно, когда ты его найдешь, это счастье, в двадцать, тридцать или, — он выдержал паузу, растерев пыль на пальцах, — в тридцать пять.
Я взрывался.
— И так же не важно с кем ты это счастье обретешь. С девочками или, — Олег повернул ко мне голову, улыбаясь как Чеширский кот, — мальчиками. Верно?
Мы понимали друг друга. В воздухе висел лишь один вопрос: как?
— Конечно, — он пошел к противоположному шкафу, — я понимаю тебя. У тебя было много отношений, женщины тебе надоели. Я тебя даже не осуждаю, Вадим. Нормально, когда человека твоего склада ума и характера тянет на экзотику. Ты же у нас такой сильный, недосягаемый, властный. Как Наполеон. Всем на него похож, что сказать? Но, — он подошел к моему столу, сел напротив, — то, что ты настолько гурман, я даже не предполагал.
Вопрос все еще висел в воздухе. Я думал, что он блефует, поэтому захотел вывести его на чистую воду первым.
— Не понимаю сейчас, что ты мне хочешь прилепить? Насмотрелся гейской порнушки и случайно увидел актера, похожего на меня? Ха! Так это твои проблемы, меньше надо такую гадость при живой жене смотреть.
Олег тихо засмеялся.
— Неплохо ты бьешь. Похож на паука, которого раздавили, а у него до сих пор дергается одна лапка, — он достал из кармана телефон, разблокировал его и открыл фотографии. Найдя нужные, он поднес к моему лицу. На первой мы с Гигантом стоим у магазина. На второй я утыкаюсь в его голову, на третьей он меня целует. — Не отнимешь, — я повел себя по-детски, подскочив к нему и пытаясь отобрать телефон. Вторая ниточка затянулась на другой руке.
— И что? Выкинешь это в общественный доступ? Я думал, ты просто хотел отомстить Илье.
— Нет, дорогой друг, я так мелко после твоих махинаций не плаваю. Узнай об этом сейчас твои клиенты, быстро разбегутся. Это мне все равно, что ты и с кем. А народ у нас быстро зашепчет, что ты трахаешься с мужиком.
— Многие клиенты не помнят даже моего имени. Половина Москвы так живет, и ничего. Думаешь, меня это разрушит?
Олег начал цокать языком:
— А ты изменился. Не беспокоит репутация? Похвально. Я предполагал, что ты так скажешь.
— Хватит! — в кабинет ворвался Илья. Он был разъярен. Он вырвал этот мобильник, доводя Олега до истерического хохота.
— Дурак, где нужно, уже сохранил копии. А врежешь — я тебя засужу.
— Выйди вон! — но он меня не услышал. Закрыв дверь, он встал за спиной Олега.
— Вы очень мерзкий человек, — выдал Гигант. Олега это не останавливало. Я знал, связываясь с ним, что он поднимет бунт на корабле, но верил в лучшее. Черный день настал сегодня.
— Тебя это не тронет, Вадим, ты прав. А вот его порвет. Куда бы он не шел устраиваться на работу, о нем будут ползти такие слухи, — Олег покачал головой. — Он до этого сидел в уголочке, а это совсем уничтожит его.
Я испуганно посмотрел на Илью. Он тяжело дышал. Не ясно, что он ощущал: страх или ненависть.
— А что, если я пошлю тебя? Ты же знаешь, что я могу огородить кого угодно от напасти общества. Денег хватит парочке людей заткнуть рты.
— А я не договорил, — он вывалил из портфеля бумаги. — Здесь все о том, как ты даешь взятки. И не важно, что они проходили через меня, на всех документах твоя подпись. Пошлешь меня сейчас — сядешь и потянешь за собой этот шкаф и тетушку.
— Спрашиваю еще раз: что тебе нужно?
— Для начала — убери говорящий предмет мебели с моих глаз. А дальше договоримся.
— Я не…
— Я уйду сам, — наконец сказал Илья. Он схватил бумагу, ручку с моего стола и сел писать заявление. Илья был очень сообразительным.