— Тетя! — я попытался ее остановить. В моей голове вертелись те цифры, которые мы могли бы получить при наличии Ильи. Теперь передо мной представал огромный мир, в котором все двери вышепоставленных лиц были отрыты. Никаких взяток, только Илья.
— Ты что-то сказал, Водим?
— Да-а-а. Поздравляю, Илья, теперь ты будешь моим помощником.
—Замом? — спросила тетя.
— Зам у меня есть. — Я прочистил горло. — А ты будешь не простым замом, а замом по особо важным вопросам. Так что завтра включаю тебя в штат, купи себе дорогой костюм, будешь ездить вместо меня к таким людям и собирать подписи.
— Я не знаю, где можно купить костюм.
— Только чтобы подороже, денег я тебе... — я замер. — Как — не знаешь? Ну, пусть сошьют на заказ.
— Маме позвоню, у тети Любы закажет. — Он на полном серьезе достал телефон, чтобы набрать матери.
Я представил, как маленькая пожилая женщина прыгает вокруг него, снимает мерки и в итоге выдает такой же костюм, как на нем.
В силу того, что никогда не приходилось покупать шмот кому-то, кроме себя, мне было неизвестно, где у нас можно приобрести одежду на такого большого человека.
— Тетушка, разворачивайтесь, мы едем к моему портному. Ресторан подождет.
Это был его и мой триумф. Сидя в прихожей, ожидая, когда опытный человек снимет с него мерки, я бегло подсчитывал на калькуляторе телефона всю прибыль.
Илья оказался впервые в таком месте. Он долго смотрелся в блестящий мраморный пол, трогал стены с лепниной, всматривался в невысокого седого мужчину с метром и булавками в руке.
Он не знал, чем отличается одна ткань от другой. Кроме цвета, разумеется. И когда все мелочи вплоть до рубашки и формы запонок были выбраны, мы с тётей сидели тут, в зале ожиданий, попивая кофе из автомата.
— Держись за него. — Она села поудобнее в широком кресле.
— Что?
— Держись. Просто держись.
— Я знаю, он будет очень полезен компании.
Она посмотрела на меня, отпивая свой кофе:
— Он хочет быть полезен тебе. Если не всему миру.
— В смысле? Он просто выполняет свою работу. И будет делать и дальше это хорошо.
Моя тетушка могла то, что не могли другие — прочесть человека за день общения с ним:
— Дело не в деньгах, прибыли и в чем-то еще. Его не интересует то, что интересует тебя. Вы с ним разные и в то же время безумно похожи.
Я рассмеялся:
— И чем же?
— Сколько настоящих друзей у тебя было в жизни?
Я попытался вспомнить всех своих одноклассников, одногруппников и сестру. Но она покачала головой и сказала, что нужно назвать хоть одного человека, не являющегося моим родственником, с которым я общался не для получения выгоды или боязни остаться в одиночестве. Человека, с которым был бы просто собой.
— И кто же я? — Мне стало интересно. Раз она видит всех и вся, может, наконец, услышу о том, кто и я такой.
— Ох. — Она поставила на столик кофе рядом с моим. — Два высших образования, фирма, мешок денег, важная персона, дорогая машина, внимание женщин и сбывшиеся мечты. Ты как твой отец, Вадим.
Ее шуточный говор перестал был шуточным. Мое имя она назвала правильно лишь однажды в жизни, когда сообщила о смерти родителей.
— Он имел всё, о чем может мечтать человек. Кроме того, что у человека должно быть.
— И что же у него должно быть?
— Счастье, Вадим, счастье.
Мы помолчали.
— Твой отец чувствовал, что что-то произойдет очень скоро. Он попросил дать тебе денег, чтобы у тебя было все и ты не заботился ни о чем, кроме своего счастья. Семья и хороший друг — вот что не было в его жизни и что должно было быть у тебя.
— Пустые разговоры, — я рассмеялся, поднимаясь и делая большой круг. — Я не такой, каким ты меня описала. Я не хотел таким быть, раз уж на то пошло. Все эти «друзья», «девушки» видели то, что хотели видеть во мне. И я соответствовал им. Они меня таким сделали, слышишь? Все люди такие: видят то, что хотят. И попробуй упади в их глазах, как тут же окажешься изгоем!
— Илья не такой.
— Не такой! — я взорвался, хлопнув в ладоши перед ней. — Ты права, он не такой. Он не понимает чем вот это, — я схватил край пиджака, — отличается от того, в чем он пришел. Он не перестанет говорить со мной, если я вдруг обеднею. Ему ничего не нужно, он огромная глыба, — я развел руками в воздухе, — которая плавает в своем крохотном мирке. И ему жить в подобном дерьме достаточно. Знаешь, почему? — Тетушка смотрела сквозь меня. И мне это не нравилось, но я не мог остановиться. — Потому что Илья — дурак. Во всех смыслах этого слова. У него мозгов не хватит на что-то большее. Если мы с тобой паримся обо всем, то ему это все в голове никак не поместить.
Я хмыкнул. Тетушка холодно отозвалась:
— Дурак — это ты.
Так я наконец обернулся. Гигант стоял за моей спиной. На кончике языка вертелся вопрос из серии «как много ты слышал?» Но по его кирпичному лицу было понятно, что основная суть до него дошла.
— Ты все? — я попытался сделать вид, что ничего не было. Мое тело начали покалывать маленькие холодные иголочки. Они добрались до самого моего сердца и вонзились туда.
Это был стыд.
— Я потом верну деньги. — Он не устроил истерику, не сказал, что обиделся, просто опустил глаза и протянул мне чек об оплате костюма. — Или вычтите из моей зарплаты. Мама звонила, у нее опять голова сильно болит. Можно я домой поеду?
— Это подарок, забудь, — слова глотались сами по себе. Подобное было ничтожным в качестве извинения. И мы все это понимали. — Пошли, мы тебя отвезем. Врача вызвать маме?
— Нет, я все сам. До завтра, спасибо за подарок.
Он вложил мне в руку чек. Наши пальцы соприкоснулись. У меня были мертвенно-холодные, а у него — огненно-горячие. Меня колотило.
— Илья! — я схватил его за рукав, останавливая. — Ты не так понял. Извини... — потерев переносицу, я попытался подобрать слова: — Ты не дурак, честно. Это... Это зависит от того, с чьих глаз посмотреть, понимаешь?
— Какая мне разница, с чьих глаз будут смотреть на меня? Главное, что вы с моих будете маленьким, а я с ваших — дураком.
Тетушка встала, раскрывая зонт. Снова начался дождь.
*Parker — бренд пишущих инструментов. В данном случае — ручка.
-3-
Он послушно приходит в девять и в пять, с тем же настроем уезжает домой. Здоровается со всеми коллегами, которые теперь, к слову, ненавидят его еще больше. Он заглядывает ко мне в кабинет, приветствует или прощается. Я пытаюсь с ним заговорить, но он отвечает настолько коротко, что после второго вопроса третий не лезет.