– Привет. Что случилось?!
– Как раз пытаемся выяснить. Ты с нами? – бросает Миша.
– Ага! – кивает.
– Постой, Кать. А Саша где?
– Ее отец забрал. Завтра ведь уже в школу, – отмахивается. – Ну, чего стоите? Поехали!
Выдвигаемся двумя машинами. Катя со мной, а Тай со Стрельниковым. У нас в городке есть поликлиника, в которой работают врачи самого разного профиля, но нет полноценного стационара. При острой необходимости пациентов направляют в столицу. Сейчас как раз тот самый случай.
– Что они делают? – изумляется Катя.
– Похоже, останавливаются, – прихожу в неменьшее удивление я, уперев взгляд в задницу прижавшейся к обочине скорой.
– Ты же не думаешь, что… – в глазах Кэт мелькает страх.
– Нет, конечно. Ты как придумаешь! Схожу, узнаю.
Когда доходим до машины, врач скорой помощи уже распахивает двери.
– Что случилось? – повторяет вопрос дня Тай. Черт, надо было хоть валерьянки парню накапать. Хлопаю по карманам, словно не сомневаюсь, что там материализуется пузырек.
– Рожаем мы, похоже, ребят!
– Чего? – открывает рот Никита. – Мам…
– Ар-р-р-р, – отвечает Таша утробным воем.
А дальше начинается какой-то дурдом. Окидываю взглядом шокированные лица подчиненных.
– Вы совсем, что ли?! Не может она рожать! – орет Тай.
– Не могу, – пыхтит, соглашаясь, Таша. – Ар-р-р-р… Я не беременная! Вы издеваетесь?! По-вашему, можно не знать, что… Ар-р-р-р-р….
– Вы тужьтесь, мамочка, тужьтесь. Головка уже видна.
Самообладанию фельдшера можно только позавидовать. В полном шоке переглядываемся с… получается, новоиспеченным отцом. Который сидит на бордюре, обхватив руками голову, и нет-нет да вскидывается, с надеждой глядя на распахнутые настежь двери. Что-то мне подсказывает, надеется он, что это просто кошмарный сон. Проснется – а нет ничего, так, приснился же ужас!
Минут через пять нас припечатывает доносящимся из пасти скорой:
– Уа-а-а!
– Поздравляю, мамочка, у вас дочка. Хорошенькая!
– Охренеть, – озвучивает невысказанное Катя, глупо хлопая глазами. – Кто-нибудь знал, что Таша беремена?
– Как я понял, она и сама не знала, – хмыкаю.
– Разве так бывает? – шепчет пришибленно Тай.
В звуках приближающейся сирены выдвинувшейся нам на помощь бригады тонет плач младенца, истерика его матери и Михино глубокомысленное: «Да, ну не… Да на хер!».
– Не хочешь посмотреть? – замечаю будто бы между прочим. Не знаю ведь, что они решат – палить или нет контору?
– Зачем? – морщится Стрельников.
– Ну, мало ли. Вдруг тебе хочется увидеть…
…Дочь. Блядь, Мих, не тупи. Так и хочется отвесить ему подзатыльника. Пусть в такой ситуации его шок, наверное, простителен, шок Таши все же, думается, намного сильнее. Потому как это из ее тела только что вдруг нежданно-негаданно выбрался новый человек. Стрельникову бы сейчас собраться с силами и как-то ее поддержать. Но тот так долго решается, что нас всех оттесняет бригада вновь прибывших медиков, и он тупо не успевает выжать из себя нужное.
В просторном коридоре новенького перинатального центра царит оглушительная тишина.
Не знаю, кто в большем ауте – Тай или Миха. На обоих страшно смотреть.
– Узнаю, кто с ней это сделал – убью, – обещает Никита.
– С чего бы? Может, Таша была не прочь? – возражаю я, потому что Стрельников, по ходу, собирается оставить это замечание без внимания. Интересно, он вообще слышит угрозы потенциального пасынка?
Ну, какой же пиздец, а! Я переживал, что нам Кэт работу похерит, а беда пришла, откуда не ждали. И что теперь прикажете делать?! Миха явно не в восторге от своего отцовства, Тай этого не поймет и не простит… Таша, как бы не любила Стрельникова, наверняка тоже. И в итоге посыплется вся работа.
– Ну, что, господа хорошие, – начинает врач еще из-за двери, – молодая мамочка свою работу выполнила на пять с плюсом. Все хорошо. И с ней, и с малышкой. Восьмерка по Апгар. Два девятьсот. Сорок девять сантиметров. Анализы, я так понимаю, никто не сдавал?
Синхронно качаем из стороны в сторону головами.
– Тогда, простите, никого в палату не приглашаю. Увидите малышку на выписке завтра.
– Как завтра?! – офигевает Тай.
– А вот так. Мы здесь никого не держим. Зачем, если все хорошо?
Доктор уносится, похлопав меня по плечу. Небось, решил, что я больше других подхожу на роль отца. Просто пиздец. А ведь я даже не успел спросить, как так вышло, что новоиспеченная мамочка знать не знала о своей беременности. Ладно бы она тупой малолеткой была. Или нерожавшей. Но с ее опытом… Это просто что-то невероятное. Эмоции на лицах собравшихся не описать словами. На секунду мелькает мысль, что при помощи ребенка Таша хотела поймать Миху в сети, но она так натурально не верила в то, что рожает, что я тут же ее отбрасываю. Да и не способна Наташа на такую подлость. Не в ее это характере.
– Ну, раз нас не пустят, мы, наверное, можем ехать домой, – пришибленно замечает Катя.
– Я останусь здесь, – вызывается все же Миха.
– На кой? Не дури. Завтра выписка, а у нас конь не валялся. Надо хоть одежду малой купить. Кроватку. Коляску… Что там еще? Таир, не помнишь? – Катя потирает лоб пальцами.
– Памперсы, – пожимаю плечами. – Молокоотсос.
– Молоко что? – переспрашивает в тихом ужасе Стрельников.
– Миш, на два слова, – вздыхаю я. Похоже, кому-то не обойтись без волшебного пенделя. Отходим. Стрельников смотрит на меня взглядом побитой собаки.
– Как же так, Усманыч? – хрипит он.
– Ну, тебе ли не знать?
– Я же ничего такого… Так, потрахаться, и все…
– Она, думаю, ничего подобного тоже не планировала. Но уж как получилось. Теперь-то что?
– Не знаю. Вообще ни одной идеи. Я не хочу быть с ней. Мне это все даром не надо.
– Зачем же тогда был?
– Да блядь! – Миша стекает по стенке на пол. – Сам бы себе хотел такую бабу?
– Ты сейчас ведешь себя недостойно, Миша.
– А то я не знаю!
– О женщине так нельзя. О матери твоего ребенка – тем более.
– Ты же понимаешь, о чем я говорю!
Пожимаю плечами. Я-то понимаю, да. А он? Что-то же ему нравилось в этой женщине, если он на нее лез раз за разом.
– Забирать-то из роддома приедешь?
– Не знаю, – качает головой. – Я пока вообще не пойму, как быть. У нас только с Кэт все начало налаживаться…
С Кэт? Да твою же в бога душу мать!
Глава 27
Кэт
Наутро в офисе царит какой-то бедлам. Я вообще не понимаю, на хрена мы все вышли, если толку от этого – ноль. Только и разговоров, что о случившемся накануне.
– Да, блядь, хватит уже! – не выдерживает Тай, звонко хлопая ладонями по столу. – Давайте вы будете гадать, кто оприходовал мою мать, хотя бы не в моем гребаном присутствии?!
Свин, Вещий и Мот затыкаются.
– Без обид, Тай, – чешет в затылке более сдержанный Толик. – Ну просто это ж…
– Пиздец это – вот что! – орет Тай. – Я сегодня полночи знаете чем занимался?! Манеж собирал, мать его. Вот эту всю розовую поебень вешал, Кэт, как это называется?
– Балдахин, – закусываю губу.
– Во-во! Не выспался ни хрена, – сдувается Тай, падая в свое кресло.
В этот момент ему не дашь больше пятнадцати – такой он растерянный и беззащитный. Просто обнять и плакать. Все же правильно, что мы с Таиром просидели с ним до утра. И если говорить начистоту, именно Таир собирал манеж, а вовсе не Тай, пока я перестирывала и утюжила купленные для малышки вещички.
Это была странная ночь. Занимаясь каждый своим делом, мы то и дело переглядывались. И всякий раз, когда наши взгляды встречались, меня охватывали ничем не объяснимые смущение и робость. В окружении деталей от кроватки, болтов, инструкций и отутюженного розового тюля Таир Усманович выглядел как живая реклама программы повышения рождаемости. Одинокой разочаровавшейся в жизни и мужиках женщине лицезреть это все было физически больно – так мучительно сжималось что-то внутри.
– А где Таир? – во весь рот зевая, потягиваюсь в кресле.
– На ковре. Где же еще. Контракт Таши не подразумевает ухода в декрет. Он с утра бегает, разруливает… – делится осведомленностью Вещий.