Руслан кивнул.
В недрах территории автосервиса, среди ржавых остовов машин, мелькнули фары. “Келпи” поняла, что другого выхода отсюда нет, и неслась обратно.
Усатый таксист крепче сжал руль и слегка наклонился вперёд.
“Келпи”, набирая скорость, виляла между груд металлического хлама. Быстрее. Ещё быстрее. Ближе.
Между воротами и “келпи” оставалось метров сто, когда монстр вывел свою машину на прямую. Ржавое такси с бьющимся внутри человеком летело на такси видящих.
Секунды до столкновения.
А если “келпи” не свернёт? Зачем существу жалеть старую машину и человека внутри?
Перед мысленным взором Руслана пронеслись кадры с места автоаварии из какого-то фильма. Покорёженный металл и кровь.
“Келпи” приближалась, будто не касаясь земли. Как призрак.
До столкновения пять секунд. Не больше.
Четыре. Руслан перестал дышать.
Три.
Две.
С визгом шин “лошадка” подалась в сторону в последнюю секунду. И замерла метрах в десяти от их такси, словно монстру надо было перевести дух.
— Выходим! Живо! — рявкнул Бьёрн.
Руслан отстегнул ремень и открыл дверцу. Надо же, руки слушаются плохо. Да и ноги тоже. Но не время заострять на этом внимание.
Он побежал к мёртвой машине, стараясь не слишком припадать на затёкшую от напряжения ногу.
Мужчина внутри фальшивого такси лежал на заднем сиденьи не шевелясь. То ли потерял сознание, то ли “келпи” его оглушила. Впрочем, неважно.
Руслан протянул руку к дверце.
Бьёрн предупредил:
— “Лошадка” будет брыкаться. Пугать будет. Прям жутко. Но если возьмёшься за дверцу — отпускать нельзя. Готов?
Вместо ответа Руслан ухватился за ручку и потянул на себя.
“Келпи” задрожала, заводя мотор. Сейчас помчится, волоча за собой человека. У “келпи” скорость, тонна веса и сила. У человека только уверенность в том, что нельзя разжимать пальцы.
На Руслана вдруг обрушился поток тёмной воды. Он задохнулся на секунду, но ручку не отпустил.
Тут не может быть воды. Максимум — дождь.
Но вода не убывала. Он уже не видел ни наставника, ни даже “келпи”. Он тонул. Прыгнул с моста после расставания с Коброй. И вода заполняла лёгкие, не давая дышать.
Ты тонешь. Ты неудачник. Ты умрёшь.
Нет. Этой воды нет. Дыши, давай! Ну!
Из той воды он выплыл. И вытащил парня, захваченного топляком. Это топляк говорит, что всё плохо и другого выхода нет. Но это неправда.
Он плыл, захлёбываясь и кашляя, и тащил потерявшего сознания парня на берег. Он выбрался из той воды.
Вода исчезла, и Руслан хрипя давился холодным воздухом. Дышать так хорошо. Дышать так больно.
Воздух становился всё холоднее. Надо согреть дыханием пальцы. Но что-то зажатое в руке мешает...
Он чуть не разжал пальцы. В последнюю секунду вспомнил: ручка, дверца, “келпи”! И стиснул сведённые судорогой пальцы сильнее.
Холодный воздух вокруг сделался обжигающе морозным. В лицо ударил ветер, резанув по коже колючими снежинками.
Тело свело судорогой. Мгновенно промёрзло всё: кожа, мышцы, кости, кровь в венах. Как холодно. Невыносимо.
Ты замёрзнешь. Ты не справишься. Ты умрёшь.
Он один в ледяном плену. Что делать? За что зацепиться сознанием, когда сами мысли замерзают в покрытой инеем голове? Ледяная корка покрывает глаза — и ничего не видно, уши — и ничего не слышно, губы — и ты больше никогда никому ничего не скажешь. Ты останешься в этой метели навсегда.
Почему-то рука не двигается. Что там? А, у него на руках мальчик. Илюша, Регинин сосед. И он, Руслан, должен вынести мальчика отсюда. Шаг за шагом заставляя двигаться непослушное тело. Вперёд.
Он вынес мальчика. И Регина потом поила его чаем. Он вышел из той метели.
Снег прекратился. Пальцы, сжимающие ручку, покрылись инеем. Скоро ли там Бьёрн закончит?
Руслан огляделся, ища наставника, но вместо знакомой фигуры увидел могильную плиту. Сердце пропустило несколько ударов — и забилось, как сумасшедшее. Что это?! Что?!
Сколько бы раз ты ни выплывал и ни выбирался из метели, ты умрёшь. И твой наставник. И родители. И друзья. Девушки, которым ты дорог. Люди, которых ты спасал.
Всё напрасно.
Тебе не справиться. Все смертны. Чтобы ты ни делал, ты проиграешь.
Рядом с могильной плитой Бьёрна медленно поднимались другие плиты. Руслан старался не смотреть, но замечал имена родителей и Регины, Славика и Кобры, Тимофея Валерьяновича и Виктора Иннокентьевича, Лазарева, Ольги Викторовны, Лёни, Максима Кошкина, Антона Иваныча...