— Здравствуйте, Нина Александровна. Меня зовут Руслан. Регина сказала, что вам нужна... м-м-м... помощь особого характера. Из-за Вани.
Тут же мысленно отругал себя за получившуюся грубость. Но собеседница не обиделась.
— Здравствуйте, Руслан. Буду рада познакомиться со специалистом. Когда вы сможете приехать?
— Сегодня. Сейчас... ну, то есть не прямо сейчас, а минут через сорок. Нормально?
— Да, вполне.
— Нас, кстати, двое.
— Регина предупредила. Жду вас.
Она отключилась. Руслан, почему-то вспотевший сверх меры, спрятал телефон в карман, а Бьёрн усмехнулся:
— Ну вот видишь, совсем не страшно с клиентами разговаривать.
Нина Александровна жила в высоченной новостройке, выходящей окнами на реку. Нужная квартира оказалась аж на двенадцатом этаже. Хорошо, что лифт работал.
Бьёрн постучал в дверь, и она тут же открылась.
— Здравствуйте, проходите, пожалуйста, — сказала стройная женщина лет сорока с ярко-рыжими кудрявыми волосами. — Вы ведь Регинины друзья?
— Ага, — отозвался Бьёрн, проходя в квартиру.
Руслан поздоровался и тоже вошёл.
Тесная прихожая с красивыми фотообоями — будто в стене проход в уютный летний дворик. Сандали, туфли и тапочки аккуратно составлены в обувнице. На вешалке только летняя одежда — женская и детская, никаких забытых с осени пуховиков и шерстяных шарфов.
— Проходите прямо в обуви, — предложила хозяйка. — Я всё равно сегодня буду уборку делать.
Видящие проследовали за женщиной на кухню.
— Чаю? Кофе? Какао?
На кухню сунулся рыжий мальчишка и спросил:
— А мне какао можно? Здрасте!
— Здорово, — Бьёрн протянул ему руку. — Ты Иван?
— Да, — мальчик важно поздоровался сначала с Бьёрном, потом с Русланом. — А вы кто?
— Я Бьёрн. А это мой ученик.
— А, вы, как мама, в университете работаете, да?
Бьёрн хмыкнул, а Нина Александровна сказала:
— Ваня, я сейчас сделаю тебе какао, и ты пока в своей комнате посидишь, хорошо?
— Ладно...
Бьёрн уселся так, чтобы Ваня оказался спиной к Руслану, и взялся расспрашивать мальчика о всякой ерунде. Руслан не сразу осознал, что наставник отвлекает ребёнка, чтобы он, ученик, начинал работать. Едва сообразил — тут же начертил три знака. Нет, никаких существ на мальчике не пряталось. Щупалец, лиан, веток и прочих следов присутствия паразитов тоже видно не было. Хотя это, конечно, ещё ничего не значит.
Мальчик с кружкой какао ушёл в свою комнату, и Нина Александровна, глядя ему вслед, спросила:
— С ним всё в порядке?
Руслан ждал, что ответит наставник, но тот молчал. Тогда Руслан кашлянул и сказал:
— На первый взгляд, да. Скажите, как он себя ведёт? Как спит? Что-то изменилось с... с того дня?
Женщина медленно покачала головой:
— Спит Ваня тревожно, но это понятно после пережитого. То есть бессоницы нет, от кошмаров не просыпается: я его теперь ночами сторожу. Не могу успокоиться. Ест с аппетитом. Играет, с друзьями общается. Вот только мне порой кажется, что его что-то тяготит. Как будто он о чём-то молчит...
— Ну, дети часто не всё рассказывают родителям, — пожал плечами Бьёрн, пристально глядя на хозяйку квартиры.
— Нет, у Вани от меня секретов нет. Я, смею надеяться, так его воспитала, что он понимает: мама — его друг. Маме можно доверять. Он всегда мне всё рассказывает. И как однажды на спор украл шоколадку в “Домовом”, и как курить пробовал. Знает, что я не буду ругаться.
Бьёрн хмыкнул, но спорить не стал. Вместо этого сказал:
— Расскажите в деталях, что было в день перед тем, как его нашли на Фрунзе.
Нина Александровна рассказала. Оказывается, накануне Ваня приехал из лагеря. В лагере ему очень понравилось, он был оживлённым, весело рассказывал маме и старшей сестре, с кем познакомился, во что играли и прочее-прочее. С удовольствием съел испечённый к его приезду пирог с клубникой, поболтал с друзьями и мирно лёг спать часов в девять. Квартира у них двухкомнатная: в одной детская Вани, в другой живёт мама и ночует приезжающая на каникулы сестра-студентка.
Утром Нину Александровну разбудил телефонный звонок. Незнакомый строгий мужчина сказал, что её сын Иван найден во дворе дома по улице Фрунзе и доставлен в больницу.
— Я чуть с ума не сошла, — вздохнула женщина. — Узнала номер больницы и побежала как была, прямо в тапочках и халате. Тут недалеко.
К счастью, Ваня был цел. Только очень напуган. Увидев маму, он обнял её и разревелся. Строгий мужчина допрашивал её два часа и смотрел как на преступницу. Впрочем, она его прекрасно понимала. Сама бы так смотрела на мать, чадо которой обнаружилось в другом квартале в пижаме и в слезах.