Ты этого хочешь?
Нет.
— Держите отрока. Бесовская сила покидать его не хочет! Ну же, а не то не спасёте сына!
Руслан почувствовал, что его обхватывают сильные руки.
— Папа, пусти! Я не хочу с тобой драться!
— Потерпи, милый, — со слезами в голосе увещевала мама. — Так надо! А потом всё будет хорошо!
Потом Регине некому будет позвонить, если рядом беда. Потом чью-то семью разрушит гадючья мать, потому что никто не увидел, как она захватывает человека. Потом и сам Руслан не заметит, если к нему или его близким подберётся злобная тварь.
— Нет!
Руслан оттолкнул отца и бросился вон из дома, прочь от обезумевших родителей, от странной бабки, способной ослеплять видящих.
Под ногами хрустел ноябрьский снег. Ледяной воздух тут же выморозил остатки тепла из одежды и тела. Но Руслан бежал.
Позади слышались крики родителей:
— Руслан! Стой! Сынок…
Но Руслан им больше не верил. Он бежал. Снежинки таяли на лице, оставляя ледяные дорожки. Странно, вроде бы снегопада нет?
Он спрятался в каком-то заброшенном сарае и вскоре понял, что замёрзнет здесь насмерть. Вытащил из сумки телефон: восемь процентов заряда. Он набрал номер Бьёрна, почти не надеясь, что тот ответит. Но почти тут же услышал знакомый голос.
— Чего тебе?
— Бьёрн, помоги мне. Я в Рябиновке, тут какая-то бабка. Меня родители привезли, но я не хочу! Я сбежал! Я тут замёрзну. И батарея села.
— Жди, — Бьёрн отсоединился.
Руслан перевёл телефон в виброрежим и спрятал под свитером, ближе к телу, хоть тело и казалось ледяным.
Через несколько мучительно-морозных минут телефон загудел.
— Нож есть?
— Ага.
— Черти знаки. По ним тебя мой знакомый най…
Связь оборвалась. Телефон вырубился. Руслан сунул его в сумку, ледяными пальцами нащупал нож, с трудом вынул и принялся чертить защитные знаки.
Он уже не чувствовал ни ног, ни рук, когда снаружи послышались тяжёлые шаги и незнакомый голос прогудел:
— Руслан? Я от Бьёрна.
Потом он, кажется, отключился.
Очнулся в тёплой машине.
— Не волнуйся, к Бьёрну тебя везу, — пробасил здоровенный бородач, сидящий за рулём.
В салоне было так тепло и спокойно, что Руслан позволил себе закрыть глаза и заснуть.
Водитель разбудил его у незнакомой многоэтажки.
— Первый подъезд, двадцать вторая квартира.
— Спасибо!
— Да не за что. Бьёрну привет.
Дверь в подъезд оказалась открыта, и Руслан живо взбежал по лестнице на нужный этаж. Не успел постучать, как дверь открылась.
— А, живой всё-таки. Хорошо. У меня тут дело нарисовалось. Там человека через час-другой доедят. Тебе пледик и на диван — или куртку и со мной?
Бьёрн стоял в дверях и держал чёрно-красный клетчатый плед в одной руке и кожаную чёрную куртку вроде своей собственной — в другой.
— Куртку, — вздохнул Руслан.
Новая зима
Уже неделю Руслан жил у Бьёрна.
Наступила зима: как по заказу, с первого декабря похолодало, серое небо почти упало на крыши многоэтажек, и пронзительный ветер то и дело гонял позёмку и торопил прохожих домой.
С родителями Руслан так и не поговорил. Не знал, что и как сказать после той бабки. Бьёрн в душу не лез.
…В тот вечер, когда приятель наставника привёз Руслана из злополучной Рябиновки, отдохнуть ему не удалось. Между пледом и курткой он выбрал куртку.
— Молодец, — одобрил Бьёрн.
Быстро сунул куртку ученику, закинул рюкзак на плечо, вышел на площадку и запер дверь.
Руслан накинул тяжёлую куртку, покрытую сотнями крошечных знаков, и поспешил за наставником вниз по лестнице.
— Такси уже ждёт, — объявил Бьёрн, торопливо шагая по ступенькам. — Едем в Кириллов лес.
— А что там?
— Мой знакомый из бродячей метели вызволял старушку. Старушку-то обрадованным родственникам вернул, а вот на него на обратном пути напала ледяная стая.
— Кто это? — спросил Руслан: если интересоваться делом, то можно не думать о родителях, бабке и Рябиновке.
Ему, наверно, стоило бы выбрать тёплую квартиру и мягкий диван, отдохнуть, прийти в себя после пережитого, но ехать куда-то с Бьёрном намного интереснее, чем лежать под пледом и жалеть себя. А пожалеть себя очень хотелось.
— Что-то вроде волков. Сейчас, в конце ноября, их вообще не должно быть, ну, разве только первые одиночки, но Демон сказал: их штук шесть. Это много, если что. Они и втроём-то могут быть опасны. Завалить можно только вожака. А вот человека любой из них сам завалить может.