На шее у женщины висел большой кулон со сложным выгравированным знаком. На полных запястьях пестрели разноцветные браслеты: бисерные, из ниток, шнурки. На некоторых висели подвески со знаками, на других — просто бусины.
— Что случилось?
— Мне с больницы позвонили. Сказали: нашли Серёженьку на автобусной остановке. Какой-то добрый человек “скорую помощь” вызывал, спасибо ему небесное! Другие-то думали, видать, что пьяный лежит. А Серёженька и не пьёт почти! Чуть-чуть по праздникам. Али когда дело большое закрывает. Вы-то ведь тоже колдуны, да?
Она так растерянно и в то же время обнадёженно посмотрела сначала на Бьёрна, потом на Руслана, что последнему стало не по себе.
— Так что с Де… с Сергеем?
Бьёрн, напряжённый и внимательный, на взгляды печальных голубых глаз внимания не обращал.
— Не сказали мне. Я приехала только что. Вас ждала.
— Идёмте.
В регистратуре им сказали, что Коновалов Сергей Игоревич лежит в реанимации и что толпами ходить туда не положено. В итоге почти рыдающей, но очень настойчивой Оксане удалось договориться, чтобы с ней до палаты поднялся “брат”, а не то ей “станет совсем худо, упадёт она прямо в коридоре и будет в рыданиях биться”. А Руслан остался ждать наставника внизу.
Больница действовала на Руслана угнетающе. Он, к счастью, был здоровым ребёнком, а потом подростком. В больнице он был только, когда болела бабушка. Она через три месяца умерла, а в памяти Руслана остались неприятно светлые коридоры, одинаковые двери, за которыми по-разному страдали люди, и настойчивый запах хлорки, тушёной капусты и каких-то лекарств.
Здесь, в холле, пахло по-другому. Мытыми полами и нежилым помещением. Так пахло в пустой школе.
К возвращению Бьёрна Руслан успел изучить яркие плакаты на стенах: признаки инсульта, вред курения, призыв стать донором и спасти жизнь, витрины аптечного киоска и киоска с газетами и канцелярией.
Бьёрн крутил на пальце связку ключей с соломенной куколкой вместо брелока. Кивнул Руслану, и тот поспешил за наставником к выходу.
На улице Бьёрн сказал:
— Демон мне письмо оставил. Велел жене передать письмо мне, если с ним что случится, но она конверт дома забыла. Вот, ключи дала, чтоб я сам забрал.
— Она видящая? — невпопад спросил Руслан.
— Нет, — покачал головой наставник. — Просто верит в колдовство и всё такое. Ну, поехали. Посмотрим, что там Демон написал, а там разберёмся.
— Ты что-то видел в его палате?
— Догадался спросить — хорошо! — хмыкнул Бьёрн. — Приборы сбоят вовсю. А вокруг Демона тёмные такие сгустки — кто-то жрёт его жизнь. Надо бы ритуал провести, чтоб уточниться. Но и так ясно: если этого поедателя не согнать — Демон не жилец.
Молча сели в такси с другим незнакомым водителем — видимо, наставник вызвал машину ещё в больнице. Бьёрн продиктовал адрес, и такси помчалось по вечернему городу.
Белые улицы, ровные ряды мерцающих фонарей, редкие встречные машины, слепящие дальним светом. Тёмные громады домов с яркими квадратами окон: жёлтые, красные, снова жёлтые. Тут и там мерцают гирлянды.
Интересно: родители уже купили ёлку? Достали мишуру и разноцветные ряды шишек с крошечными лампочками внутри? Или после ссоры с сыном и Новый Год совсем не радует? Руслан тоскливо проводил взглядом очередной дом, неуловимо похожий на его родной, и на секунду захотел, чтобы всего этого не было. Чтобы ему снова было лет восемь — счастливый возраст, когда кошмары раннего детства уже отступили, а до взрослых проблем ещё далеко.
Руслан встряхнулся: это просто настроение такое. На самом деле ему, конечно, не хотелось становиться ребёнком. Быть собой и сейчас его вполне устраивает.
Треки в наушниках сменялись снова и снова, пока такси наконец не остановилось у самой обычной пятиэтажки в старом спальном микрорайоне.
Второй этаж. Правая дверь. Обычная, чёрная, с глазком и номером на золотистой табличке. На полу — чёрно-серый клетчатый коврик. И невидимые глазу обычного человека знаки и на двери, и на стенах вокруг, и на полу под ковриком.
Бьёрн отпер дверь, и они вошли. Наставник решительно прошагал в дальнюю комнату: видимо, там лежало письмо.
Руслан не удержался и огляделся. Интересно, какая она: квартира другого видящего?
Золотистые обои в цветочек, миленькие пейзажи и картинки с котятами в рамках на стенах, пёстрые занавески вместо дверей в комнатах — и знаки, знаки, знаки. Кажется, у Бьёрна дома их меньше. В такой квартире просто должно пахнуть пирогами или вкусным жареным мясом, но здесь пахло гарью и одновременно сырым подвалом. Запахи были навязчивыми и определённо сверхъестественными.