Нападения на патрули оказались проще, чем Насте представлялось. Пока патрульные проверяли документы у Сергея Мильченко, в открытую шедшего по шоссе, остальная группа скрытно окружала патруль, Сергей внезапно блокировал ближнего к нему патрульного, прикрываясь им от напарника, из — за кустов и деревьев выскакивали четверо вооруженных людей в касках…
Патрульные сдавались, практически не пытаясь оказать сопротивления.
Однако две первые удачи, видимо, создали у ребят ложное впечатление легкости. С следующим патрулем все получилось гораздо хуже.
Для начала оказалось, что патруль состоял не из двух, а из трех человек. Больше того, подойдя вплотную, Мильченко заметил у одного из патрульных, похоже, старшего, портативную рацию. Он решил не рисковать и, выждав, когда группа приблизится, подал условный знак отмены операции, громко произнеся:
"Вообщето, надо сказать, я тороплюсь".
И тут, к его ужасу, из ближайших кустов вылез Галактионов с пистолетом Стечкина в руках, а из противоположного кювета поднялся Таланкин с автоматом. Старший развернул ствол в сторону Кости, заполошно крикнув — "Огонь!"
Сержант бросился на ближайшего патрульного, сбив его с ног, и сам нырнул вслед за ним в кювет, выхватывая изза пояса "Вальтер" и стреляя в старшего. То ли он не попал, то ли пулю задержал бронежилет, но старший не упал, а пригнулся и тоже нырнул в кювет.
Затрещал автомат оставшегося на ногах патрульного, захлопал "Стечкин" Алексея, грохотнул короткой очередью автомат Кости Таланкина. Зашевелился патрульный рядом с Мильченко, оправляясь от удара, отправившего его на землю. Раздумывать было некогда. Сергей всадил ему пулю в голову, а следующим выстрелом снова попытался достать старшего, уже громко бубнившего чтото в рацию. Опять неудача. Он, похоже, уловил движение руки с пистолетом и резво перекатился в сторону. Однако рука Мильченко последовала за ним и с четвертого или пятого выстрела старший, уже вскинувший автоматный ствол, уткнулся носом в землю.
Раздался тугой хлопок СВД, сразу вслед за ним — длинная пулеметная очередь, и последний патрульный, вертевшийся волчком на шоссе, посылая короткие автоматные очереди в разные стороны, остановился и медленно завалился набок. Над шоссе и над лесом повисла тишина.
Мильченко вскочил на ноги, тревожно озираясь.
"Все целы?"
Костя Таланкин стоял на обочине и потирал рукой грудь, глядя прямо перед собой. По лицу его текла кровь. На дорогу выскочили Настя и Витя. — "Ну, хоть эти целы!" — подумал Сергей и поглядел в другую сторону. Там, у самых кустов, лежал на спине Галактионов.
"Жив?" — воскликнул Мильченко с надеждой.
"Жив…" — просипел Алексей сквозь закушенные губы, медленно приподымаясь на локте правой руки, все еще сжимая "Стечкин". Левый рукав его камуфляжной рубахи обильно пропитывался кровью.
Таланкин отделался легко — два новых кровоподтека на груди под бронежилетом и слегка задетая пулей щека. Алексею досталось больше. Его бронежилет принял целую очередь. Три пули настолько глубоко пробили пластины из титанового сплава, что прорвали слой кевлара и вонзились сантиметра на полтора в тело. А в левое плечо он получил одно сквозное пулевое ранение и одно — касательное.
"Настя, быстро! Перевязку, антисептику, антибиотики!" — воскликнул Сергей.
"Сама знаю!" — беззлобно огрызнулась Настя, уже вспарывая Алексею рукав своим десантным ножом.
"Быстрее! Уходить надо! Этот успел по рации чтото передать!" — не унимался сержант.
"А если он идти не сможет?" — недовольно отозвалась Настя, бинтуя Лешке руку.
"Не сможет — на себе понесем", — уже спокойнее ответил Мильченко. — "Уходить все равно надо".
Когда Настя закончила перевязку, сержант скомандовал:
"Костя, бери гранатомет, Витек — вещмешок, а я возьму укладку с гранатами. Настя, помоги Лехе идти, если что, и давайте в лес. Неровен час — нагрянут по нашу душу".
Шли долго и медленно. Приходилось часто останавливаться, давая раненному Алексею передышку. Он не жаловался, а только шумно сопел носом. Однако из сил он выбивался довольно быстро, его начинало пошатывать, ноги заплетались. К вечеру Алексею стало хуже. Поднялась температура, передвигался он уже с большим трудом.
"Наше счастье, что нету у них таких сил — лес прочесывать", — качал головой Мильченко. — "Тогда не уйти бы нам. А теперь можно тут передохнуть. Караулить, впрочем, надо в оба глаза. Совсем ни к чему в нашем положении на патруль нарываться. Если выйдут на нас патрули Центральных — класть на месте без разговоров".