Отъехав всего километра три от складов, сержант вдруг остановил машину.
"Ты чего?" — встревоженно спросил Захария, только — только вздохнувший с облегчением по завершении опасной миссии.
"У нас в трубах пластиковая взрывчатка и химические взрыватели с замедлением примерно на восемь часов. Прошло только часов пять с половиной — шесть. А ну как, хватившись подбитого нами бензовоза, решат проверить, все ли в порядке на складах? А ну, как вернется начальник, узнает про таблички, да запросит по телефону Славьгород, от греха подальше? Рации у них там вроде не видно, но чем черт не шутит…"
Мильченко снова завел мотор и стал осторожно съезжать на заросший лесной проселок.
"В общем, так. Первым делом рвем связь, и ставим засаду на шоссе. Два часа надо продержаться — чтобы никто лишний не попал туда и не поднял тревогу".
Тем временем начальник складов, который был вовсе не в Славьгороде, а у знакомой бабы в соседней деревне, уже вернулся на вверенный ему пост и во — всю распекал своего заместителя, одновременно раздавая направо и налево строгие распоряжения. "Ох, неспроста связь прервалась, чует мое сердце, — неспроста!" — выкрикивал он с истеричными нотками в голосе. — "И таблички эти… Вы, дурни, уши развесили, а молодцы эти часа четыре тут шастали по всему складу из конца в конец, все разглядывали…" — Начальник повернулся к своему заместителю:
"Ты, чудило на букву "эм", что ж ты до простой вещи своим чугунком не доварил — снять трубочку и позвонить по начальству? Так мол и так, действительно ли вы присылали таких то и таких то… А ну, как это разведгруппа? А вслед за ней нагрянут гости посерьезнее? Ты что, не слыхал, как у нас теперь диверсанты орудуют?" — голос начальника перешел почти на визг. Достаточно испугав самого себя, он прокашлялся, стараясь вернуть себе внезапно севший голос, и сипло выкрикнул:
"Начальник караула! Немедленно поднять в ружье всех, кто есть в наличии, занять оборону согласно боевому расписанию, выслать патрули на удаление до полукилометра! Быстро!"
Мльченко встревоженно поглядывал на часы. До взрывов оставалось минут десять. Впрочем, точность химического взрывателя была не столь велика, чтобы можно было рассчитывать время срабатывания до минуты.
"Надеюсь, что эти молодцы, сообразив, что именно у них взрывается, не кинутся героически выдергивать трубы с табличками из земли…" — пробормотал Мильченко сквозь зубы.
Первый взрыв негромко хлопнул в отдалении через шесть минут. Через полминуты раздался следующий. А потом с неровными интервалами в несколько секунд зазвучал почти непрерывный треск.
"Как на праздничном фейерверке", — подумал Мильченко. Его команде такие сравнения в голову не приходили. За свои пять — шесть лет довоенной жизни они не успели побывать на фейерверках, а потом настали времена, когда праздненства остались лишь воспоминанием прошлого, — для тех, конечно, у кого такие воспоминания были.
В Славьгороде было объявлено военное положение. Тимофей Боковлев не без оснований полагал, что профессионально проведенная диверсия на бензохранилище — лишь пролог к решительным действиям против его зоны. Он был взбешен, уязвлен, испуган… Но на совещании своего штаба он выглядел спокойным, хотя, приглядевшись, можно было заметить, что его прямо таки душит злоба.
"Центральные показали нам свои зубы. Сначала засада под Смеляково, теперь бензохранилище. Зубы у них острые. Теперь нам против их танков и авиации выставить нечего. Накопить запас горючего, необходимый для серьезных боевых действий, мы сможем не скоро" — говорил Боковлев, изредка подергивая своей изуродованной щекой.
"Зубы у них острые", — повторил он, и продолжил, слегка повысив голос. — "Но ничего, мы у них прыти поубавим. Горькая правда в том, что открытого сражения нам против них не выиграть. А вот измотать их мы можем". — Тимофей еще повысил голос, и в нем явственно зазвучал властный металл:
"С завтрашнего дня половину наличных сил делим на группы в пять — семь человек и ставим им задачу — проникать в Северо — Западный округ, где только смогут, и сеять там разрушения и смерть. Кого встретят — убивать. Резать связь, поджигать дома, посевы, леса, склады, резать и угонять скот, отравлять колодцы, — уничтожать все, до чего только можно дотянуться. Пусть попробуют остановить одновременно пятьдесят отрядов!"
Злорадная усмешка исказила и без того страшное после тяжелого ранения лицо Боковлева.
"Сокращение контингента в своей зоне компенсируем за счет призыва ратников", — произнес он уже спокойнее. — "У меня все. Приступайте к выполнению немедленно".