– Снежана, – тихо прозвучало за его спиной, а затем испуганно, на грани истерики, девочка выкрикнула: – Кто ты? Где мы находимся?!
В следующий миг она скорчилась, прижимая руки к груди, и отчаянно закашлялась. Литари плюнул на приличия, торопливо соорудил набедренную повязку, затянув тряпку узлом на бедре, и бросился на помощь своей невольной спасительнице. Осторожно приподняв девушку, он помог ей сесть и придерживал за плечи, бормоча что-то успокаивающее, пока она содрогалась в приступе раздирающего кашля. Наконец Снежана справилась со своим странным недугом и с трудом открыла глаза, все еще дыша осторожными неглубокими вдохами. Принц почувствовал, как она напряглась, как только обнаружила его в непосредственной близости от себя, и поспешил успокоить испуганную девушку:
– Не бойся, я не причиню тебе вреда, в конце концов, я обязан тебе жизнью. Меня зовут Литари. – Юноша грустно усмехнулся. – А вот где мы с тобой находимся, загадка и для меня тоже: последнее, что я помню, – это свою попытку помешать тебе взять зачарованный ошейник.
– Я не понимаю! – Из глаз Снежаны полились слезы, и она взахлеб заговорила, перескакивая с одного на другое, перемежая слова всхлипами и жалобами. Принц слушал ее невразумительный рассказ и все больше мрачнел. Он не мог избавиться от ощущения, что на этот раз попал действительно в безвыходную ситуацию. Потому что если на тебя ополчились люди, всегда есть шанс убедить их или запугать, но в любом случае спасти свою шкуру, а когда на тебя гневаются боги, ты бессилен исправить положение – и остается только уповать на их милость. Существовала еще небольшая надежда на то, что он ошибается и просто неправильно оценивает события. Но для того, чтобы выяснить, прав он или нет, требовалась самая малость.
Литари стиснул зубы и, молясь про себя обеим богиням о том, чтобы на этот раз он все неправильно понял, осторожно отвел волосы с зареванного, покрытого красными пятнами лица своей неожиданной подруги по несчастью. Девушка сжалась, отстраняясь, но он уже и сам ее отпустил: увиденного ему было более чем достаточно. По грязной щеке от виска до подбородка у Снежаны тянулась причудливая татуировка темно-бурого цвета – цвета засохшей крови. Знак жрицы богини войны Элары. Приговор – хорошо если только его семье, а не всему королевству. Впервые за историю этого мира клятва служения Эларе была принесена насильно – девушкой, которую даже в горячечном бреду сумасшедшего никто бы не посчитал достойной стать мечом богини.
Принц грязно выругался, забыв о своем происхождении, обязывающем его вести себя достойно в пределах слышимости девицы, которой не пристало знать подобных… э-э-э… оборотов. Из состояния бессильного бешенства его вывел робкий голосок Снежаны:
– Мне очень больно. – Девушка беспомощным жестом приложила грязную исцарапанную ладошку к груди. – Вот здесь. Можно с этим хоть что-нибудь сделать?
– Нет. – Литари почувствовал себя последним подонком, но вынужден был сказать правду: – Ты попала под проклятие, и никто тебе не сможет помочь – разве что сама богиня. Послушай меня внимательно и постарайся поверить. Ты попала в другой мир, здесь свои законы…
– Но других миров не бывает! – Снежана резко выпрямилась и тут же опять сжалась от нахлынувшей боли. – В конце концов, что происходит и кто ты такой? – Последние слова девушка уже прошептала, опять смаргивая подступившие слезы.
Принц мрачно констатировал, что проклятие оказалось несколько мощнее, чем думал разработавший его придворный маг, и вдобавок ко всем другим неприятностям вышибло девчонке мозги, если они у нее когда-либо были. Это придумать только: других миров не бывает! Интересно, где в таком случае живут боги, если не в мире, являющемся отражением мира людей?! Очень хотелось задать этот вопрос вслух и посмотреть, как на него прореагирует эта дуреха.
Но Литари сдержал себя, догадываясь, что от шока и боли еще не такое бывает, и начал рассказывать свою историю с самого начала, безуспешно пытаясь отвлечь Снежану – вот ведь имечко, и не выговоришь с первого раза – от очередной истерики.
Глава 2
ПУТЬ НАУДАЧУ
Снежана с трудом сдерживалась, чтобы не начать поскуливать от боли и страха. Происходящее казалось ей просто бредом, порожденным ее больным рассудком. Другого объяснения она придумать не могла – мучительное жжение в груди и животе не давало сосредоточиться и обдумать ситуацию. Да и эмоции, честно говоря, сильно затрудняли здравые рассуждения, так и норовя вырваться даже из-под того слабого подобия контроля, под которым находились в последнее время, и захлестнуть ее с головой, вызвав истерику.