За высокою кормой…
Все не веря, все не зная,
Что прощается со мной.
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою,
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою,
Мой денщик стрелял не мимо,
Покраснела чуть вода…
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Мой друг – мой конь
Картина десятая
На электронных часах задника 19–32. Гостиная в квартире Журавлёвых. На диване спиной к зрительному залу сидит Сергей Сергеевич Журавлёв и переключает каналы телевизора, висящего на стене перед ним. Слева от телевизора открытая дверь в гостиную. У правой стены стоит шахматный столик и два стула. Аня, дочь Журавлёва, входит и садится рядом с отцом на диван. Журавлёв ещё с минуту продолжает переключать каналы при молчании Ани.
Дочь. Пап, а когда мама приедет?
Журавлёв (продолжая щёлкать пультом и глядя на экран телевизора). Ань, ты чего? Она только сегодня утром уехала. В субботу у неё целый день выставка, а в воскресенье где-нибудь в районе обеда уже и вернётся.
Дочь. Почему такая мерехлюндия?
Журавлёв (выключает телевизор). Это там сплошная мерехлюндия. А я в порядке. Хочешь, в уголки сыграем?
Дочь. Спрашиваешь. Давай, я у тебя сейчас реванш возьму.
(Переходят к шахматному столику, Журавлёв садится на правый стул, Аня на левый, расставляют шашки для игры в уголки и начинают играть. Разговаривают, глядя на доску и делая ходы.)
Журавлёв. Расскажи-ка папке, как твои дела студенческие.
Дочь. Да всё нормально, пап. На четвёртом курсе у нормальных студентов уже всегда всё нормально должно быть.
Журавлёв. Согласен, так и должно быть. Но всегда-то не бывает. Иногда чего-нибудь да случается более-менее негладкое. Например, сегодня, ты с кем-то, скорее всего, поругалась…
Дочь. С чего ты взял?!
Журавлёв. С чего, с чего… С вида твоего.
Дочь. Тоже мне, Шерлок Холмс. Не поругалась, а крупно поспорила, скажем так.
Журавлёв. Ладно, пусть так. И с кем же?
Дочь. Да с преподавателем на семинаре по экономике общественного сектора, с Медведевой Людмилой Владимировной.
Журавлёв. И о чём же?
Дочь. Она как аксиому утверждает, что частное предприятие всегда эффективнее общественного, будь то государственное или муниципальное – неважно, а я считаю, что it depends, как говорят англичане. Короче, не всегда, это зависит от многих разных факторов. И, прежде всего, от субъективного. Если директор муниципального предприятия, например, хорошо лично промотивирован работать на общественный интерес, то ещё неизвестно, чья возьмёт.
Журавлёв. И что преподаватель?
Дочь. Ой, да что она может сама сказать?! Пересказывает лекции Ястребова, да и всё. А я его лекции и без неё знаю. Ну, она же ещё аспирантка у Павла Петровича. Пока не защитится, только и будет благоговейно цитировать руководителя своей кандидатской.
Журавлёв. А ты знаешь, что ваша Людмила Владимировна – дочка того самого Медведева, с которым я довольно часто ругаюсь в городской думе.
Дочь. Конечно, знаю. В нашем руградике все всё про всех знают.
Журавлёв. Ну, не все, и не всё, и не про всех. Ты же, например, не знаешь, что меня на прошлой неделе покупали за миллион рублей.
Дочь (отрывается от доски и удивлённо смотрит на отца). Тебя?!
Журавлёв (не отрываясь от доски). Представь себе.
Дочь (возвращается к игре). И кто же этот горе-покупатель?
Журавлёв. Ты его называешь дядя Петя.
Дочь (отрывается от доски и удивлённо смотрит на отца). Полковник Хорев?!
Журавлёв. Угу. Он же депутат Хорев. Он же мой однопартиец.
Дочь (возвращается к игре). Он же умный вроде и тебя хорошо знает.
Журавлёв. А он мне, можно сказать, по дружбе и предлагал, как офицер офицеру. Видите ли, в их депутатской группе есть такая возможность при решении одного небольшого вопроса выплатить такие премиальные.
Дочь. Дядя Петя уцелел?
Журавлёв. Уцелел, почему-то. Старею, видимо. Но я завтра на сессии сделаю всё от меня зависящее, чтобы хрена с два они этот небольшой вопрос по-своему решили.
Дочь. Пап, не ругайся. (Вскакивает со стула и хлопает в ладоши.) А! Выиграла! Я выиграла! Всё-всё, сегодня больше не играем.