– Степаныч, доступ «Сверх один». Перестань барабанить по Скале, мы скоро выйдем.
Понятия не имею, как я до него докричался без общего канала связи, но атака немедленно прекратилась.
– Разморозить экипаж. Они, конечно, низшая форма жизни, – я фыркнул, – но больше приспособлены для дела. Опять же обеды у Эльзы – прелесть.
В полутьме помещения разлился чарующий аромат мяса. Да, вот так гораздо лучше.
– Передаю командование капитану, – сказал я, дождавшись, пока тела выдернут из стен и сложат рядком на полу. – Когда очухается. Это его дело разбираться с командным пунктом планеты, а не мое.
– Передача полномочий? – уточнил голос.
Бурков пошевелился и застонал. Вольски приподнялся на одном локте, обвел мутным взглядом умирающего попугайчика пещеру и вновь рухнул на пол. Ничего, отойдет.
– Да.
– Принято.
Когда мы выбрались наружу, стемнело.
Рой беспилотников уже садился на открытую теперь для всех площадку – грани Скалы будто сдвинулись вниз и растворились в ночном воздухе. Экипаж немного смущался друг друга, все же голые, но слаженно работал, отдавая указания Степанычу через голосовую связь севшего строительного робота. С инопланетным голосом же общался исключительно капитан.
– Герман Сергеевич, давай-ка обновим нейросеть! – наклонилась надо мной Эльза со шприцем в руке. – Иди ко мне, мой хороший!
Я мурлыкнул и с удовольствием потерся загривком о прохладную ногу. Котам всегда приятно внимание низших форм разума.
Особенно, если впереди ужин.
Никого не жалко
– Где ж вы деньги взяли? По нынешним-то временам… – глава местной администрации завистливо цыкнул зубом.
Профессор наклонился к нему и тихо ответил:
– Фонд Моргана дал. Американцы.
Ему хотелось важно поднять указательный палец, как перед студентами на лекции, но Иван Сергеевич сдержался. За эту привычку его над ним в институте посмеивались, не хватало, чтобы и этот потертый мужичок, невесть за какие заслуги местный начальник, стал хихикать.
Глава кивнул, не отрывая взгляда от раскопа, что-то соображая про себя. Посмотреть было на что: тут тебе и десяток местных работяг, отвлеченных неожиданными деньгами от повседневного пьянства, и экскаватор – вон он застыл с наполовину опущенным ковшом, будто некое древнее чудовище, и суетливый водитель Гришка, переманенный на время экспедиции из леспромхоза, отгоняет самосвал в сторону. Рядом бытовка и на скорую руку сколоченная из досок кухня, над которой вьется дымок. Жизнь кипит.
– Ну если американцы…
Глава сдвинул на затылок кепку и, не стесняясь, с хрустом почесался.
– Завидую. Если чего найдете – дайте хоть глянуть. Может, чего…
Договаривать он стал. Профессор пообещал. Обещать – не жениться, курица не птица. Пора было спроваживать местную власть подальше и смотреть, что там, в центре кургана.
Пока глава важно залезал в ржавый уазик, к профессору подошли сразу двое: помощница Элина, степенно, сознавая свою неимоверную значимость как ассистент кафедры и заместитель начальника экспедиции, и сын Гошка – тот вприпрыжку. Вырвался из города пацан, свобода, вольный ветер. И десять лет, опять же, в его возрасте все хочется делать быстро.
– Па-ап!
– Иван Сергеевич!
И кому первому ответить? А, на работе все-таки…
– Погоди, Гошка. Да, Элина Романовна?
Рутина, все рутина. Почти не слушая помощницу, профессор медленно пошел по направлению к кургану. Здесь, на севере, эта небольшая в общем-то насыпь смотрелась как гора – неправильной формы оплывший конус посреди чистого поля. Слева, вдалеке, чахлый лес, дальше болота. Ближайшая речка – и та километрах в пяти. А сейчас бы окунуться – плевать, что вода холодная даже в августе.
–…и непременно доложить велели, если найдем артефакты. В Фонде люди серьезные, шутить не любят.
Он кивнул на ходу, улыбаясь: Гошка забежал вперед и прыгал на одной ноге, умудряясь сшибать длинной веткой низкие редкие цветы. Кавалерист. Что в детстве самого профессора, что сейчас, в девяностые, – игры одни и те же. Неулыбчивый только мальчишка, но это с годами пройдет.
– Слышишь, казак! Аккуратнее прыгай. Одну коленку уже разбил вчера.
Цветы несли невосполнимые потери, ветка так и свистела в воздухе. От кургана тянуло влажной разрытой землей.
– Иван Сергеевич!
– Да-да, Элина. Я понял. Но вывезти им ничего все равно не позволят.
– Это не так важно. Главное, немедленно известить в случае обнаружения.
Взрослая женщина, грамотная, кандидатскую пишет, а язык канцелярский. Липкий, как у волостного писаря. Ну, да не его дело, конечно. Как научный руководитель он обязан следить за другими аспектами работы. Тьфу ты! Заразился манерой речи.