Выбрать главу

В углу палатки сидел солдат с белой повязкой на рукаве и разгадывал кроссворд. Он не мог найти слово из восьми букв, означавшее хорошее человеческое качество. Солдат грыз карандаш, шевелил губами и считал на пальцах буквы, даже не обратив внимания, что «пленный» уже поднялся.

У Гонзы навернулись на глаза слезы — не прошел! Он пытался убедить себя, что сделал все возможное, но чувствовал слабость такого оправдания. В ушах словно прозвучали слова капитана Гонса: «По тому, как воины выполняют эту изнурительную работу, можно судить об их надежности в бою!» Лучше б теперь не встречаться. Он вытер слезы ладонью. Боль в животе усилилась. Мучила жажда. Гонза обратился к солдату с повязкой:

— Послушай, дружище! Дай мне попить… Будь добр.

— Только ту смесь, что приготовил для тебя доктор.

Стеглик повернул голову к столику у изголовья кровати. Поблагодарил и взял флакон. Жидкость приятно холодила больное горло. Выпив все до последней капли.

Гонза снова улегся. Он чувствовал слабость и закрыл глаза. Санитар подошел к койке, взял двумя пальцами его запястье, посчитал пульс. Удовлетворенный состоянием пациента, разговорился:

— Во время учений я помогал при лечении всяких травм, но качать бензин из желудка — такого еще не припомню. Ты что, хотел отравиться от обиды, что наши тебя поймали, или просто так, лакомился?

— Обидно стало, — смог лишь ответить Гонза.

— Иди к черту! Ты разве не знаешь, что после бензина температура бешено лезет вверх? Через несколько дней будешь как огурчик, но учения для тебя уже окончены!

— Думаешь?

— Дружище, я на гражданке работаю в Буловце санитаром. Я не думаю, а знаю!

— Я немного отдохну, — закрывая глаза, произнес Стеглик.

— Да, конечно… Постарайся выспаться, пока не пришел посмотреть на тебя наш старик. Его весьма интересует, с какой целью ты здесь бродил.

— Неважно я себя чувствую. — Гонза перевернулся на бок и натянул одеяло на небритый подбородок.

— Эй ты, бензиновый алкоголик, — санитар опять принялся за кроссворд, — не знаешь ли ты случайно положительное человеческое качество из восьми букв?

— Говоришь, восемь букв? — приподнял голову Гонза. Секунду подумал. — А может быть, это «упорство»?

Сосновые половицы палатки скрипели, когда санитар шел к своему столику. Он нагнулся с карандашом над журналом, вписывал буквы и радовался вслух:

— Ну конечно упорство! Как это мне самому не пришло в голову…

Упорство! Это слово снова заставило Стеглика вспомнить о солдатском долге. Сердце бешено колотилось в груди. Между тем санитар отложил карандаш, закрыл журнал и потянулся за накидкой. Взглянув на больного, он решил, что все в порядке, и вышел. Гонза приподнялся на локтях, прислушался. Опять пошел дождь. Капли стучали по брезенту палатки, ветер доносил приглушенные голоса. Стеглик сел, опустил ноги на пол. Потянуло холодом. Подождав, пока пройдет головокружение, он сделал несколько шагов к столу, где лежала его одежда. Судя по всему, Стеглик проспал не более двух часов. Значит, еще не все потеряно. По его расчетам, как раз в это время он должен бы быть в штабе. Звуки выстрелов говорили о том, что «бой» еще продолжается. Солдат с трудом оделся. В голове гудело, но все равно вспомнил: «Автомат!» Стеглик подошел к вешалке, взял оружие. Пояс затянул на две дырки дальше, чем обычно: за сегодняшнюю ночь он потерял не менее трех килограммов. Ноги были словно ватные, но голова работала ясно. Донеслись голоса патрульных, которые рассказывали о «пленном», вылакавшем бутылочку бензина. Он не желал опять попасть им в руки и поступил так же, как вождь племени делаваров, о котором читал в какой-то книжке про индейцев. Стеглик достал из чехла клинковый штык, сделал надрез в задней стенке палатки и вышел наружу. Лекарство, которое он выпил, начинало действовать: колени перестали дрожать, улучшилось настроение. Гонза незаметно растворился в темноте. Солдаты в лагере не обратили на него внимания. Стеглик, выбравшись из «неприятельского» стана, вскоре попал на хлебное поле. Колосья доставали ему почти до пояса. Он освежил лицо обильной росой и подумал: «Надо еще продержаться немного, и тогда отдохну!»