На обратном пути в роту Ярде повстречался парный патруль из третьего взвода с собакой — он направлялся к трем елям, чтобы доложить по телефону дежурному.
— Сегодня на речке полно рыбаков, — сообщил Ярда.
— Можете быть спокойны, товарищ подпоручик, — ответили солдаты, переглянувшись, — из-за рыбаков ничего серьезного не произойдет.
Вначале Ярда не совсем понял смысл этих слов. Тогда пограничники рассказали о случае, который произошел тут почти двадцать лет назад. Один рыбак, вроде сегодняшнего, тоже блеснил с таким азартом, что забросил блесну на чехословацкую территорию. Крючок за что-то зацепился, и рыбак перебрался за ним на наш берег. Пограничники охотно помогли ему вылезти из воды, но тут же и задержали как нарушителя. Доложили в роту, прибыл дежурный офицер и отпустил незадачливого рыбака. Но ребятам здорово досталось. Прямо с дежурства им пришлось отправиться на губу.
— Зачем же они так поступили? — поинтересовался Ярда.
— В те времена задержание нарушителя давало право на внеочередное увольнение, — объяснил свободник. — За этот случай ухватились австрийские газеты, и начался скандал. Товарищ капитан рассказывает об этом происшествии всем новичкам в порядке назидания.
Ярда пошел дальше. Он решил, что с австрийским рыбаком поступил правильно, а то прибавился бы еще один случай к серии рыбацких происшествий.
Вернувшись в роту, зашел в столовую. Дежурил знакомый толстяк. Он вручил Ярде букет свежих роз. В канцелярии подпоручик привел себя в порядок, завернул цветы в бумагу и направился к проходной. Без шести минут одиннадцать подъехал „Москвич“ капитана.
— Забирайся, — коротко бросил командир, внимательно осмотрев подпоручика и с одобрением отметив, что тот прихватил цветы.
Урбанковы их ждали. Рука Ярды на перевязи обратила на себя внимание, но времени для объяснений не было. Странский торопился. Они зашли с Кветой в огород, а Ярда тем временем слонялся по двору. Возле сарая на кушетке сидела над учебниками Власта. У ее ног развалилась собака и тискала передними лапами резиновую игрушку.
— Привет армии, — с невинной улыбкой произнесла Власта, увидев Ярду. — Как дела, товарищ офицер?
— В целом нормально.
— Последний раз доехали благополучно? Двигатель исправно работал?
— Видите ли, ведь это машина. Что можно с нее взять? Она работает нормально, если только кто-нибудь не нарушит контакты, — произнес Ярда спокойно.
— Вы не обижайтесь, — сверкнула она глазами. — Мне уже досталось. Теперь мы квиты, и навсегда, согласны?
Последние слова Власта произнесла обворожительным тоном. Теперь ему не нравилось в ней только то, что она была чересчур молодой, а сегодня особенно прелестной. Однако для полного примирения нужно было еще время. На помощь им пришла собака Блацки. Она положила голову Ярде на колени и протянула в зубах игрушку. Собаке, очевидно, хотелось поиграть. Ярда забросил игрушку подальше, но она стремглав сбегала за ней и притащила обратно. Пришлось бросать игрушку много раз, пока она не исчезла в вентиляционном окне над погребом. Пес с лаем подбежал к окошку, попытался забраться в него, но неожиданно странно сгорбился и отскочил в сторону.
— Наделал я дел, — произнес Ярда и пошел к окошку. Там оказалось отверстие шириной примерно в полкирпича. Щель спускалась вниз на длину всей стены. Изнутри она была забита досками. Ярда взял грабли, стоявшие у забора, и попытался вытащить игрушку с помощью рукоятки.
— Вы не только грубиян, но и недотепа, — ядовито констатировала Власта. — Теперь мне придется спускаться в погреб.
— Я пойду с вами, — процедил недовольно Ярда. — Знаете что, Власта, давайте позабудем прошлое. И вообще, не пора ли нам перейти на „ты“?
Вероятно, ему не следовало заходить столь далеко, так как она посмотрела на него таким взглядом, словно он допустил бог знает какую оплошность. Она молча вошла в сени, за нею следом Ярда и собака. Власта включила свет в погребе и уверенно зашла в помещение возле винного погребка. Свет там не горел, и они зажгли свечку. Как только свет озарил помещение, они с удивлением посмотрели друг на друга. Игрушки здесь не было, а деревянная перегородка в окошке оказалась нетронутой. Ярда хотел было достать доску и отодрать ее, но до нее было очень высоко. Вспомнив о скамеечках, он притащил самую прочную, встал на нее и схватился за крайнюю доску. Трухлявое дерево буквально крошилось в руках, но не поддавалось.