Как он провел следующие две недели, лучше не вспоминать. Бегал по городу, как таракан по сковородке. Суетился, уговаривал, давал взятки, пускал в ход все свое обаяние… А еще пытался добыть деньги всеми возможными и невозможными способами, даже в казино один раз сходил. Проиграл, конечно, но даже не расстроился: семь бед — один ответ! Что бы он не делал — просил взаймы или пытался быстро продать что-нибудь — везде поджидал такой же облом.
Это ведь только кажется, что уехать очень просто, а оказалось — попробуй-ка! Виза, приглашение, загранпаспорт проклятый…
Вадим сразу понял — ни в Америку, ни в Германию, ни в какую другую первосортную страну его не впустят. Оставался вариант поехать в Польшу по туристическому ваучеру, а потом уже думать дальше. Тем более что там он уже был, совершая единственный свой челночный рейс. А недалеко от Кракова живет приятель Збышек, который когда-то учился с Вадимом в институте как представитель братской социалистической Польши, а потом, уже в начале девяностых, приезжал в Москву скупать черную икру. Вадим не рассчитывал, конечно, что его примут с распростертыми объятиями, но все ж таки не чужой человек. Поможет первое время, а там видно будет.
Роковое первое число приближалось с пугающей неотвратимостью. Накануне последнего дня отпущенного срока Вадим снова сидел за столом, обхватив голову руками, наливал себе рюмку за рюмкой и думал, как быть дальше.
Как раз сегодня девочка из ОВИРа сказала, что паспорт будет только завтра во второй половине дня. Черт, времени совсем не остается… Даже если сразу бежать на вокзал, поезд уходит только в полпервого ночи. Поздно. Вадим ругал себя последними словами еще и за то, что так поздно спохватился и без пользы провел последние отпущенные ему дни. Раньше это надо было делать, как он, дурак, не додумался! А теперь и форы никакой нет.
Если только… Если только, получив Катю, Магомед кинется искать его не сразу. Что-то подсказывало Вадиму, что не кинется. Слишком занят будет — по крайней мере до утра, а если повезет, то и дольше. Тоже… отсрочка! К тому же родителей у Кати нет, сама говорила, так что в случае чего искать ее будет некому.
Мыслишка была подлая, но по крайней мере конструктивная. Вадим даже повеселел немного. Оставался, правда, чисто технический вопрос: как уговорить Катю? Правду ей сказать ни в коем случае нельзя. Даже нельзя, чтобы догадалась о чем-то до поры до времени. Значит, надо придумать что-то другое. Предложить денег? Не возьмет, обидится. К тому же девочка вполне обеспечена — работает на совместном предприятии, зарплату получает приличную. И не такая она дурочка, чтобы к черту в зубы лезть за копейки. Припугнуть? Тем более нельзя…
Бутылка опустела почти наполовину, когда наконец решение пришло. Оно было таким простым и ясным в своей очевидности, что Вадим даже рассмеялся. Чего мудрить-то, когда все лежит на поверхности? Она ведь любит меня, как кошка! И, чтобы мне помочь, пойдет на что угодно. Ну или почти на что угодно, что тоже не так уж мало. А значит, можно сказать правду!
Только не всю.
«Можно признаться, что есть серьезные проблемы. Тут уж врать не придется, — подумал Вадим с горьким юмором. — Что она может мне помочь, если съездит к Магомеду, — тоже правда. И передаст ему… Что передаст, кстати? Да в общем неважно. Натолкать кукол в дипломат и… Что и требовалось доказать».
Следующий день прошел как в тумане, в полусне. Ведь что удивительно — все удалось легко и просто. Катя сразу поверила, забеспокоилась почти по-матерински, хотя была намного моложе и с полным чемоданом резаной бумаги направилась навстречу своей печальной судьбе. Ринат отвез ее до порога, и у Вадима не было никаких оснований ему не верить.
А с паспортом все-таки прокатили. «Извините, будет только после праздников…»
Вадим смотрел в ясные голубые глаза девочки, сидящей за обшарпанным канцелярским столом, и изо всех сил подавлял желание схватить ее за плечи и тряхнуть изо всех сил. Хотелось крикнуть — да зачем он мне? Трупам документы вообще без надобности!
На улицу Вадим вышел ни жив ни мертв. В голову приходила только одна мысль — бежать. Скрыться, затеряться где-нибудь далеко-далеко на просторах необъятной Родины и надеяться, что не найдут.
Прямо из ОВИРа, не заходя домой, он отправился на Казанский вокзал и уехал в Сызрань — маленький паршивый городишко, который не на всякой карте найдешь, к дальним родственникам, которые и вспомнили-то его с большим трудом… А может, и не вспомнили даже. Просто времена тогда были трудные, и несколько зеленых бумажек с портретами американских президентов, отданные тете Маше «на хозяйство», расположили к нему все многочисленное семейство.