— Я вообще-то героически помереть собрался, три патрона осталось. Хотел троих завалить и в рукопашную, хоть одного да зарубить, хоть зубами в горло… — моё лицо неожиданно перекосило от ненависти, я заскрипел зубами.
— Кого? — спросил сразу посеревший лейтенант.
— Жену. Восемь дней, как свадьбу сыграли. Бомба в дом, ничего не осталось, даже фотографии! — глядя на горящий танк ответил я — Я их сук теперь живьём рвать буду, я их… — изнутри вырвался Макс, спазм сдавил горло и я замолчал, отвернувшись.
Лейтенант подошёл ко мне. Глядя в поле на трупы немцев, тихо сказал:
— Не ты один брат близких потерял, не ты один. У меня через одного у ребят семьи погибли и ничего, давим гадов и дальше будем давить, пока живы. У нас к ним длинный счёт, очень длинный. Мы раненных заберём, по дороге в госпиталь завезём. Сам — то, что дальше думаешь?
— Ребят похороню и будем уходить. Заодно трофеи соберём, а то с оружием и патронами у нас совсем плохо. Не подкинешь патронов немножко? — взглянул я на летёху.
— Ну, пару сапёрных лопаток мы тебе точно найдём! — заржала эта мазута.
Он так задорно хохотал, что я не выдержал, и мы засмеялись в две ряхи, весело скаля зубы.
— Слушай, а чем ты его зажёг? — спросил вдруг летёха — Случайно не бутылкой с ГС?
— Ей самой. Всю голову сломал пока смесь гореть не начала, хорошо мужики подсказали гудрона добавить. Две недели по бутылкам разливали! — ответил я, сплюнув от досады.
— Да ты что? Так это ты? Это ты и есть? Тебя же комдив 100-й дивизии Руссиянов ищет. Хочу говорит, на этого гения посмотреть и лично поблагодарить. Очень их эти бутылки выручили, если бы не они, нечем танки было бы остановить. Пушки поздно подвезли, да и мало их, всего двадцать штук, а фронт несколько километров, если бы не бутылки не удержали бы. А так они на сутки немцев задержали, да дали им прикурить кузькину мать! Немцы решили с фланга обойти, а тут мы как раз шли, ну и дали им в бочину, штук двадцать танков сожгли, да и так техники у них прилично побили так, что это частью и твоя заслуга! Спасибо тебе от всех нас, от чистого сердца. Мало того, что голова как у профессора, так ещё и храбрец из первых, даже и не знаю, смог бы я вот так с лопаткой на танки. Я на тебя представление напишу и в штаб отправлю! Родина должна знать своих героев! — хлопнул меня по плечу летёха — Давай мы тебе поможем народ похоронить и вместе поедем. Вдруг немцы ещё атакуют, а тут мы. Хоть не с лопаткой отбиваться будешь?
— А давай! — согласился я — Только танки замаскируй, а то они с воздуха, как на ладошке и без обид, хорошо? — зорко глянул я на лейтенанта.
— Хорошо! — задумался лейтенант и пристально посмотрел на меня.
— Думаешь, не шпион ли? — усмехнулся я.
— Да нет. Думаю, что ты такой умный на гражданке делаешь? — скривился он.
— Кончилась уже гражданка! И в прямом и в переносном смысле! — ответил я грустно.
— Это точно! — загрустил летёха.
— Ладно, дел кутерьма, а мы опять о бабах. Ну что, АЛГА? — спросил я.
— Чего-чего? — удивился лейтенант.
— Спрашивают казаха, как по — вашему, будет вперёд? Он и говорит, Алга. Спрашивают, а назад? Разворачиваешься и Алга! Вот и нам пора — Алга! — засмеялся я.
— Ну, Алга так Алга! Весёлый ты парень, как посмотрю! Как хоть зовут — то герой? — спросил лейтенант.
— Максим. А за героя могу и в ухо, сарказму не место! — обиделся я.
— Не-не Максим не обижайся! Это я искренне восхищаясь, слово коммуниста! Просто не ожидал от гражданского. Меня кстати Юра зовут! — подал руку лейтенант.
— Ну что ж, будем знакомы лейтенант Юрий Кравцов, а я Максим Иванович Отто! Бригадир путевых обходчиков станции Столбцы и по совместительству командир 3 взвода ополченцев ст. Столбцы. Воинского звания не имею. — отрапортовал я.
— Раз взводом командовать назначили, будем считать тебя лейтенантом! Согласен? — взглянул на меня лейтенант.
— А тож! Всегда хотел командиром перед девчатами пофорсить! — выпятил грудь, расправил плечи и орлом заулыбался я — Иду я, весь из себя красивый и мужественный. В новенькой глаженной форме, сапоги и значки блестят, запах одеколона на пол улицы шибает, а у девчат, от моего вида, ноги с неимоверной лёгкостью раздвигаются. Они сами в ровные рядки укладываются, а я им такой, ну не время сейчас не время, Родина в опасности! — я взглянул на Юру и пару подошедших танкистов.