— Куда идём?
— На восток к своим. Немцы разбомбили, видимо сбежавший навёл. Народу побили много, машину нашу тоже накрыло. Только тебя вытащили к доктору на осмотр, тут налёт. Я тебя на руки и бежать, а вокруг кошмар творится, никогда не смогу забыть. Людей на куски рвёт, крик, ор, земля трясётся, деревья валятся. Рухнул без сил, а рядом Катерина, даже вещи и оружие успела взять. Позже вернулись, собрались всех кто остался, вот и идём вперёд. Ты то как? Идти сможешь?
— Иду же. Пока не падаю. На удивление хорошо себя чувствую. Съел бы слона, у тебя ничего нет?
Вася закрутил головой, видимо Катерину искал. Сорвался с места и притащил котелок с кашей и пару сухарей. Ням — ням! Молча, отдал мне котелок и снова испарился. Я быстренько, пока не отобрали, всё схрумкал. Маловато будет, но кому теперь легко. Рука моя двигалась почти без боли, котелок держала. Повернулся, нашёл Василия с Катериной и подошёл к ним.
— Спасибо ребята! Кому котелок отдать? — Катя выхватила котелок и нагнулась над вещмешком.
— Вот, твой! — отдала она мне револьвер, не глядя на меня — А автомат я потом отдам.
Мы посмотрели в след убегающей девчонке, я глянул на Василия.
— Не объяснишь? Чего она меня шугается?
— Стыдно ей. За то, что фрицы с ней сделали. Поначалу она и от меня бегала, но я её поймал и поговорил. Вроде успокоилась, а с тобой… Даже не знаю, как сказать. Запала на тебя девка, а тут такое, да у тебя на глазах. Как ей себя вести? Вдруг ты её презирать будешь? А если расскажешь кому? Нашим дуракам, только тему дай, застрелится ведь девчонка!
— Ну Вася, ты и гад! Врезать бы тебе в носик, да боюсь, слабый удар будет. Мозги на место не поставит.
— Максим ты прости. Мужики они ведь разные, а Катюха мне, как сестра теперь, я за неё убить могу.
— Да понял я, понял. Вот не было печали. Куда она побежала?
— Там впереди медсёстры идут. К ним наверно и ушла.
— Вот и ладненько, мне наверно срочно на перевязку надо? — вопросительно взглянул на Василия.
— Надо — надо, обязательно, иди уже Ромео!
— Иду — иду, а то по морде получу и подвиг свой, не совершу! — и пошёл искать Катю и медсестрёнок.
Я шёл вдоль колонны и с каждым шагом, мне становилось понятно, с таким количеством раненых ни до какого фронта мы никогда не доберёмся. А если на хвосте тот сбежавший и он знает про меня, никуда нас не выпустят. Лично сдать на руки товарищу Гитлеру, организатора Минского покушения на товарища Гитлера, это железный крест с дубовыми ветками. Какой идиот, от такого откажется? Вот и я так думаю, никакой.
С такими мыслями я подобрался к Катерине, взяв её нежно, но крепко за руку, чтоб она не вырвалась, попросил отвести меня на перевязку. Так как я тут никого кроме неё и Васи не знаю и не доверяю, то только ей я могу доверить свою бесценную тушку. Посему слушайте товарищ младший сержант приказ, доставить ценного кадра в моем лице на перевязку. Во время прохождения медицинских процедур, объект, то есть меня, из виду не выпускать, так как я боюсь, быть похищенным какой — нибудь незнакомой красавицей, а также принять все меры для охраны жизни и здоровья меня, такого красивого и обаятельного. К выполнению поставленной задачи, приступить немедленно, после поцелуя в щёчку, выполнять!
Катя посмотрела в мои смеющиеся глаза, что — то в них увидела, облегчённо сказала:
— Есть приступить! — звонко поцеловала и потащила меня к одной из идущих впереди девушек — санинструкторов.
— Маша! Лейтенант очнулся, пришёл и требует рану осмотреть! — сказала Катя.
Девушка Маша, красивая блондинка, заинтересованно посмотрела на меня:
— Ну, раз требует, давай осмотрим. Рану! — и заливисто засмеялась. Катя вдруг покраснела и зло посмотрела на санинструктора.
— Не ссорьтесь девочки! Я замужем! — ляпнул я первое, что пришло в голову, девчонки облегчённо рассмеялись.
Разрядив ситуацию, сел на подвернувшийся пенёк. Как раз всем объявили привал, Маша занялась перевязкой. Все говорят, что по сравнению со средневековой медициной, медицина середины двадцатого века ушла далеко вперёд, но вот по моим ощущениям, так в средневековье и осталась. Кому не отдирали окровавленные бинты без наркоза, этого не понять. После перевязки чувствовал я себя, ну очень не хорошо, поэтому Василий уложил меня обратно, на носилки и я, отключился.