- Лен, все готово. На ходу ваша машинка. Пляшите.
Вместо танца я почему-то спела отбивку из «Ералаша».
- Пуру-пуру-пу-уууу.
Да еще таким тоном, словно «букашку» мою не вылечили, а захоронили. Ерохин все это заметил и тут же спросил у механика:
- Дружище, а можно я машину у вас тут на часик оставлю? Лучше сам даму до дома отвезу.
- Да хоть на всю ночь. Мы тут все равно до утра. Присмотрим одним глазом, - ответствовал парень в перепачканном комбинезоне.
- Что? Это еще зачем? – запоздало начала я возмущаться.
Признаться, делала это по привычке и из последних сил.
- На вас лица нет, - резюмировал босс, - Нельзя за руль в таком состоянии.
Больше я спорить не могла, а перечить ему из вредности не видела смысла. Наделала я сегодня дел из-за этой самой вредности. И наговорила. Особенно Ерохину. Ему бы стоило действительно меня разыграть с шиномонтажом. Так нет. Ликвидировал Милу, покрестился с заменой колеса, растолковал про докатку, проводил до механиков. Теперь еще и доставить лично собрался. Просто добрых дел мастер, а не грозный кризис-менеджер. Отмывает карму за полтысячи уволенных сотрудников? Возможно.
В трезвом уме меня бы такой вывод не устроил, а рвение босса насторожило. Но я устала. Ночью плохо спала, днем буянила, вечером психовала. Все. Тузик сдох.
Вместо ответа я послушно поплелась к своей машине, обойдя ее, чтобы сесть со стороны пассажира. Даниил Ильич последовал за мной. Я не удержала смешка, глядя, как он протискивается в тесный салон. Да уж, с его ростом не очень удобно. Но ведь сам предложил.
До дома довез меня молча. Только один раз уточнил дорогу. Я смотрела в окно, мечтая, чтобы этот день скорее закончился. Все равно, что будет завтра. Ко всему готова. Только пусть уже череда моих глупостей и неудач закончится. Вспомнив все, что натворила за последние два дня, я вздохнула.
Ерохин припарковался у моего дома, заглушил мотор.
- Не очень безопасно оставлять машину вот так. Лучше на охраняемой стоянке, - присоветовал он тоном знатока.
- Это вам лучше, Даниил Ильич. Ваш танк так и просится быть вскрытым или угнанным. А моя букашка кому нужна?
- Мало ли, - философски изрек Ерохин, - Я знаю историю, как вскрыли копейку. Взять в ней было нечего. Даже магнитолу хозяин не ставил. Допотопное родное радио имелось только. Так эти паскуды-взломщики просто нагадили на заднем сиденье. По большому.
Я начала хохотать.
- Это байка такая?
- А черт его знает.
Даниил Ильич тоже улыбался.
Я словно впервые рассмотрела его лицо. Мужественное, приятное, с едва заметными ямочками на щеках, когда смеется, и темной щетиной. Странно, что сам он почти блондин, а борода темная. Да и брови с ресницами... Оу, Лена! Стоп. Только ресниц тебе не хватало.
Однако привлекательность босса быстро нашла отклик в моей душе, а его добрые дела в мой адрес достучались до совести.
- Вы простите меня, Даниил Ильич, - искренне извинилась я, - И спасибо вам большое. За все.
- Звучит так, словно мы прощаемся на веки вечные, - пошутил босс.
- Вероятно, так и есть.
- Почему?
- Потому что, если не вы, то меня уволит Самойлов.
- За что?
- За то, что я вам на него нажаловалась из-за этих злосчастных срочных подписей.
- Вот еще, - возмутился Ерохин, - Вы не жаловались. Возмущались, да. Но жалобу я как-то не уловил в той пламенной речи о козлах начальниках.
Я грустно рассмеялась.
- Все равно. Я потом и Владу нахамила. Он меня точно уволит.