1 мая записывает: «Всё утро слушал радио — парад на Красной площади в Москве. Поздно вечером пошёл на офицерский вечер. Марку выдержал, был трезвый, а гаврики сплошь перепились. Было что-то дикое с дракой с начала до конца».
6 мая — «Узнал о предстоящей демобилизации офицерского состава связистов. Нажму на все кнопки…»
7 мая — «Узнал, что Хорошков отказал представить на демобилизацию, но это ещё не всё».
8 мая — «Побеседовал с Хорошковым и, видимо, был весьма убедителен. Подали!!! Первая ступень преодолена. Мой девиз — Бороться до победного конца! Чувствую себя плохо, горло болит здорово».
10 мая — «Годовщина знакомства с Кветой. Когда вспоминаю…. Сердце начинает усиленно биться… Это Она — Кветушка, так громко стучит и зовёт своего „Тедушко“, но он не придёт за своим сердцем, оставленным в Праге, он оставил его Кветушке и большего сделать не может».
В течение недели никаких записей не делает, а 16 мая пишет: «Абсолютно ничего не делаю, чувствую себя отвратительно. В МСЧ признают лимфаденит. Боль периодическая, но дикая. Развалина в 23 года. Надо что-то предпринимать».
20 мая — «Поздно вечером вызвали в штаб и сообщили о переезде в Германию. Поедем через Чехословакию, опять треволнения.
Первый раз в жизни слышу такую бестолковую о т ч а г у (видимо, от слова „отчаливать“ — по Далю отдавать концы — Н. В.) предварительных распоряжений. Домой пришёл к 2 ночи».
Но выезд был задержан до 6 июня из-за выборов в ČSR. 6-го «Поздно ночью закончили упаковку. Долго читал и закончил „Войну и мир“. Утром хорошо распростился со всеми хозяевами и закончил перевозку на платформы. В 22ºº отъехали от Секешфехервара. Едем по Венгрии. Узнал, что через Вену и Прагу. Вот здорово. В полувагоне устроились прилично, кроме моих едут Клюев, Шиманкин, Зайцев. Есть немного палинки (2л) и пока ехать можно. В первый же день здорово загорели и попалились на солнце… Едем очень медленно… 9-го в 20–15 переехали Австро-Чехословацкую границу. Настроение у всех приподнятое… Встречают нас везде восторженно, как будто в другой мир попали…
11 июня с утра Дрезден. Окраины более или менее целы, а город не город, а руины. Германия встретила нас неприветливо.
К обеду — Магдебург.
12-го объезжаем Берлин с запада.
13-го разбудили меня уже на месте — Дальгов-Деберец. Разгрузка и довольно хороший лагерь… Погода отвратная, второй день дождь…
14–16-го — в части бываю очень мало и ни черта не делаю, только читаю книги… Штансдорф где-то не очень далеко. Надо съездить и навестить Клотильду Штор и прочих соседей. (В Штансдорфе Вульфович сразу после боёв за Берлин был назначен комендантом, и с жителями у него сложились хорошие отношения. — Н. В.)
23 июня Вульфовичу удалось поехать в Штансдорф — „Ехал долго — 2½ часа. Встретили меня очень хорошо. Клотильда немного повзрослела и здорово вытянулась. Приятно было быть рядом с этим полуотроком полудевушкой, которая рядом с моей фотографией в своём альбоме написала: „Тот, о котором я никогда не забываю. 30. 4. 45.“
Через 2 дня вернулся в часть. Втянулся в самодеятельность — репетиции — концерты. 28 июня пишет: „Опять концерт в 12ºº и в 22ºº, это уже тяжеловато, тем более, что с голосом у меня плоховато, ну зато железы почти совсем рассосались. Концерт прошёл хорошо. Начало заложено“.
Всё время проводит с товарищами в репетициях, концертах. Активно участвует в составлении концертных программ. Много разъезжает. По записям:
19 августа — Сборы в дорогу. 16ºº выехали. 18³º — Берлин. Грюнау.
20 августа — В САКСОНИЮ. 7³² из Берлина с Ангальского вокзала на Лейпциг. 11ºº Лейпциг и сразу дальше Цейтц, затем Хайнсбург. К вечеру Цейтский форт знаменитый ресторан Шнейдемюле. Ночевали в гостинице в Цейтце. Машина придёт за нами завтра утром.
21 августа — 11ºº Пегау. На обувных фабриках. Мытарства в окрестностях уже на грузовой машине с овощами. На юг. 18ºº Альтенберг. 19ºº Криметшау — текстильный центр. Уже поздно. Кино, прогулка и ночёвка, в конечном итоге, на улице. И смех и грех.
22 августа — поездом в 4ºº на Лейпциг. 7ºº Лейпциг. Погреб Ауэрбаха (знаменитое пристанище Мефистофеля), Зоопарк с абсолютно изголодавшимся зверьём, опера „Мадам Баттерфляй“, после оперы танц-локаль…