Как мальчишка, удрал с банкета. Грусть крадётся и стережёт. За массивным стеклопакетом новогодний такой снежок. Стала площадь лесной полянкой – нереальный фотомонтаж. В ресторане кипит гулянка, гром и грохот на весь этаж. Хмель густеет, в душе пустеет – так что ну его, ресторан.
Как вы?.. Мишка уже в постели, ты печально глядишь в экран, льётся матовый свет неровный через кухню наискосок. Торт – ореховый, твой коронный. Мандаринки, вишнёвый сок. В телевизоре смех и пенье. Ёлка-барышня на ковре. Как ладошки в воланной пене, ветви прячутся в мишуре. В новогоднем своём домишке зайка старенький и хромой. То-то счастье тебе и Мишке. Как же хочется к вам, домой…
С вами – сказка души касалась, охраняла, как талисман. Ну а раньше, до вас, казалось: это блажь и самообман… На банкеты – как на смотрины. Или дома – в питье-нытье. Ну, куранты, ну, мандарины, ну, шампанское с оливье. Досидел до утра, не чуя вкуса радости, как больной, – вот и всё, никакого чуда, очень средненький выходной.
С вами – с неба ль звезда скатилась? Кто-то в кофе подлил нектар? Что-то детское возвратилось… ожидания чистый дар.
Чтоб салют возле дома в парке – звёзды брызжут на снег вразброс. Чтоб с восторгом найти подарки, чтобы ёлка и Дед Мороз. И ещё – ни за что отныне на порог не пускать беду.
С Новым годом, мои родные.
Я приеду, я очень жду…
Джульетте четырнадцать или пятнадцать.Домашняя девочка в синем пальтишке.Романы не мнятся, Ромео не снятся.Ей жить не по книжкам. Ей жить бы потише.Ромео раскован. Ромео подтянут.Любитель брейкданса. Адепт бодиарта.Ромео пробьется – хотя бы локтями.Ромео глядит со спортивным азартомНа скромных Джульетт, на отчаянных Юлек.Ромео раскован. Ромео рисковый.Воскресное утро. Глухой переулок.Целуются двое. Роман подростковый.
А после Джульетта поплачет в подушку.Пойдёт за Париса. И станет счастливой.Усталый Ромео, вздыхая натужно,Привыкнет взбираться на пятый без лифта.Супруга у двери уже караулит:Давай, мол, зарплату, покуда не пропил.– Не много ль тебе, ненасытной утробе?– Да если бы мне! На пальтишечко Юле.Я синее ей приглядела пальтишко,На улице, глянь-ка, то дождик, то ветер…
На фронте семейном сегодня затишье.Сравнялось четырнадцать новой Джульетте.
Не для трактата сюжет, не для хроники.Маленький фарс со злодеем и жертвой.Жили да были стеклянные слоники,Мирно паслись на хромой этажерке.
Были ценимыми, были любимыми…К влаге привычны и к пыли терпимы,Гордо вздымали могучие спины,Солнце держа золочёными бивнями.
Не по размеру была иерархия,Каждый – особенный. Воздух и камень.Лунные блики ловили боками,С блика на блик мотылек перепархивал.И, вдохновляясь нечастыми встречамиС феей-тряпицей из тёмного фетра,Хором читали, причастные к вечности,Рунные знаки на старой салфетке.
Каждый другому – питомец да баловень,Каждый другому – наставник да ментор,Мудро взирали на мелочи палыеС дивной горы высотою в два метра.
Да, в нарушение норм соционикиЖили в ладу Дон-Кихот и Есенин,Гамлет с Габеном. Стеклянные слоникиДружно над пропастью общей висели,
Над суетой и домашними сварами,Над непонятной, невнятной эпохой……Трех детвора отнесла в антикварную.Младшего папа по пьяни разгрохал.
Не для трактата сюжет, не для хроники.Маленький фарс со злодеем и жертвой.Жили когда-то стеклянные слоники,Вместе паслись на хромой этажерке.
Я умру без тебя? Или всё-таки нет?Или выйду гулять перед сном – и уйдуПо весеннему насту, по хрупкому льдуНа одну из безводных ничейный планет.
Я умру без тебя? Или всё-таки нет?Или выйду из книг погулять – и уйдуВ ежедневный надрыв, в суету, в ерунду,В судьбоносные шопинг и жарку котлет.Я уйду в телесплетни, в шитьё и в игруУ соседей на нервах. Сломаю иглу,Что в яйце. Хэппи-энд узаконит печаль.
На безводной планете посею овёсИ взращу его плачем и песнями звёзд…Или просто умру без тебя. Выручай.
Тишина.Тишина – тоньше комариного писка,даже сверчки молчат, будто в сомнении:петь иль не петь?Вот на окне поднимается штора-кулиска.В театрике нашем опять представление.Приходи посмотреть!