Взгляд Драко, безумный, чёрный, скользил по её телу, а с приоткрытых губ срывались рваные, короткие выдохи. Он медлил, лаская только глазами, и Гермиона невольно заёрзала, подаваясь к нему, протягивая руки, чтобы притянуть за голову. Драко откликнулся, касаясь её губ нежным, невесомым поцелуем, что так не вязался с бешеным грохотом крови в ушах, заглушавшим все мысли. Драко почти не понимал, где он находится, знал только, что желанная, податливая девушка под ним сейчас готова откликнуться на любое его движение. Он с трудом заставил себя оторваться от её губ, завозился с застёжкой бюстгальтера, отбросив его в сторону, и только тогда позволил себе нырнуть под узкую полоску кружева. Кажется, они застонали одновременно, когда его палец легко проскользнул внутрь. Гермиона приподняла бёдра, подалась вперёд, прошептала, ловя его взгляд:
— Драко!..
— Девочка моя, — напряжённым, чужим голосом откликнулся он, вбирая в рот её сосок и нежно его облизывая.
Гермиона громко застонала и сама потянула трусики вниз, обхватив руку Драко бёдрами, не давая убрать её. И только когда они улетели на пол, она широко развела ноги, впиваясь в его лицо требовательным взглядом.
— Мерлин, я сейчас умру! — простонал Драко, заполняя её.
Разум пронзила одна-единственная мысль — она была создана для него. А потом мыслей больше не стало. Тела двигались навстречу друг другу, дыхание сливалось в одно, а громкие, влажные шлепки становились быстрее, заглушаемые стонами. Гермиона плавилась под ним, с каждым движением сознавая, что этого всё ещё мало. Мало слиться с ним в одно целое, мало чувствовать внутри себя скольжение, с каждым новым движением заставлявшее душу отрываться от тела. Рука Драко легла между их тел, надавила на пульсирующий, ярко откликнувшийся на ласки узелок, уверенно подводя к точке невозврата. Гермиона ахнула, распахнув глаза, выгнулась до хруста в позвоночнике и замерла, беззвучно хватая ртом воздух, а Драко уже не мог остановиться, с короткими, громкими стонами двигаясь в ней всё быстрее, пока сам не застыл, и в груди не завибрировало густое, довольное рычание.
Некоторое время они лежали молча, со счастливыми улыбками глядя в полог балдахина. Свечи, продолжавшие плавать под потолком, расплывались, сливаясь в одно пятно, пока дыхание возвращалось в лёгкие, а сердце замедляло свой бег. Драко притянул Гермиону к себе, приподнимая за подбородок и нежно целуя.
— Мне всегда будет тебя мало, — прошептал он, слово в слово повторяя то, что сейчас билось в её голове в такт биению сердца.
Слова, важные, необходимые, рвались из груди, но ни один из них не заговорил, только взгляды кричали о любви. Драко лениво погладил её живот, подтянул к себе, кладя руку на резинку чулок, и хитро улыбнулся:
— Кто бы мог подумать, что Грейнджер такая проказница?
— Об этом знаешь только ты, — прошептала Гермиона с улыбкой, легонько прикусив его подбородок. И вдруг, перекинув через него ногу, оседлала, проведя ноготками по груди. Драко шумно вздохнул, перехватывая её запястья, поднёс их к губам и поочерёдно поцеловал.
— Знаешь, я жалею только об одном, — пробормотал он, прикрывая глаза, — что мы не остались здесь на все каникулы.
— Не всё сразу, Малфой, — промурлыкала Гермиона, склонившись над ним и накрыв, как пологом, волосами. — Ожидание сладкого усиливает его вкус.
— Мне кажется, подожди мы ещё немного, — недовольно проворчал Драко, оглаживая её тазовые косточки, — и во рту бы слиплось.
— А сейчас? — прошептала Гермиона в его губы. Он усмехнулся, стрельнув глазами, на дне которых вновь начал тлеть, разгораясь, пожар.
— А сейчас, — он резким движением опрокинул её на спину, нависая сверху, — мне кажется, что я стал сладкоежкой.
========== 13. Залог хорошего настроения ==========
Гермиона лежала на постели и ела конфеты, но делала это так, что Драко уже полчаса как не мог отвести глаз. Она медленно доставала новую из коробки, освобождала от обёртки и отправляла в рот, облизывая пальцы и жмурясь от удовольствия. Губы, измазанные в шоколаде, слегка блестели, а в воздухе плыл восхитительный аромат какао.
— Хочешь? — Она повернулась к Драко, который сидел, опершись об изголовье, но он отчаянно замотал головой, сглотнув.
— Я никогда ещё не ела таких вкусных конфет, откуда, говоришь, их прислали?
— Маме каждый год присылают родственники из Швейцарии, — напряжённо проговорил Драко, наблюдая, как она облизывается. Потом покосился на простынку, которой был накрыт, и, снова сглотнув, бросил подушку на ноги. Двух дней явно было мало, отчаянно мало, чтобы унять дикий голод, который она в нём разожгла. Но самым невыносимым было то, что Гермиона прекрасно это понимала, разжигая огонь снова и снова, ластясь, как кошка, или, как сейчас, с возмутительно невинным видом поедая конфеты. Они поспорили, кто сдастся первым, ещё час назад, когда Гермиона, тяжело дыша, прошептала, что он действительно ненасытный. Драко усмехнулся, нахально уточнив:
— Ты точно про меня говоришь? А я думал, что это мне не повезло нарваться на самую голодную ведьму Хогвартса!
Глаза Гермионы вспыхнули опасным огнём, она медленно провела по его груди кончиками пальцев и, прикусив губу, заявила:
— И часа не пройдёт, как ты снова набросишься на меня. Вот увидишь.
— Ха! — фыркнул Драко, уверенный в своих силах. — Утром твои губы достаточно красноречиво рассказали, как ты меня хочешь.
— Это было утром, — смущённо пробормотала Гермиона, вспоминая, как прокладывала дорожку из поцелуев от его живота вниз.
— Хочешь сказать, что собираешься уходить?
— У нас есть время до пяти вечера. — Гермиона нарочито небрежно пожала плечами. — Но его можно провести иначе, без секса.
— Да ну! — брови Драко спрятались под чёлкой. — Последние часы перед тем, как эту школу заполнит несколько сотен учеников, ты хочешь провести за разговорами?
— Почему нет? Не сексом единым жив человек.
— Хорошо, — покладисто кивнул Драко. — Давай поговорим.
И вот теперь он смотрел, как она поглощает свои чёртовы конфеты с дьявольской улыбкой на губах и разрывался от желания разделить с ней приторную сладость, а после, отбросив коробку в сторону, уложить её на спину и… Драко мысленно застонал, наблюдая, как новая конфета скрывается в желанном рте.
Гермиона злилась. Злилась, потому что конфеты стояли уже поперёк горла, а Драко никак не реагировал, продолжая беззаботно болтать, отбрасывая чёлку со лба небрежным движением головы, растягивая губы в ленивой усмешке и напрягая живот, на котором проступали кубики, по которым так хотелось провести рукой. Она не могла думать ни о чём другом, кроме как отшвырнуть эти конфеты куда подальше и впиться в его губы поцелуем, притягивая к себе, зарываясь в волосы. Время, отведённое им, неумолимо просачивалось сквозь пальцы, и так хотелось провести последние часы, нежась в его объятиях, а не пытаясь победить в глупом споре. Гермиона с неприязнью посмотрела на конфеты и поняла, что не может больше съесть ни одной.
— Знаешь, — задумчиво протянул Драко, выпрямляясь, — ты права, в разговорах есть своя прелесть. Твой тембр голоса очень успокаивает. К тому же, надо привести комнату в порядок — не думаю, что Блейз будет рад узнать, что мы делали на его кровати.
С этими словами он отбросил подушку и простыню в сторону и поднялся, медленно подходя к соседней кровати. Гермиона замерла, скользя взглядом по его спине и задерживаясь на ямочках над ягодицами.
— Как думаешь, застелить постель у меня получится лучше, чем у домовиков?
— А ты вообще знаешь, как это делается? — пробормотала Гермиона. Драко обернулся и хитро подмигнул:
— Сейчас и проверим.