За все время Стелла не предложила ни одного названия. Только однажды она вставила свое словцо: напомнила, что журнал с названием «Звезда» уже есть. Зато каждое предложение ее подруг вызывало легкую усмешку на ее красивом личике. Она слегка пожимала плечами, морщилась, презрительно выпячивала нижнюю губу.
Оля видела это, и ее досада на себя и на Стеллу становилась все сильнее.
Стараясь говорить как можно спокойнее, она повернулась к Стелле:
— Ты, кажется, что-то хочешь сказать, Кузьминская?
Стелла удивленно поглядела на нее:
— Нет.
Оле очень хотелось вызвать Стеллу на разговор, но в это время Катя опять подняла руку:
— Оля, можно мне предложить?
— Да, да, говори.
— Мне кажется, — начала Катя, — Лена очень правильно сказала: нам непременно надо стать дружнее. В прошлом году мы очень часто ссорились, да и в этом году случалось. И, по-моему, для нас самое главное — наладить хорошую пионерскую дружбу. Вот я и подумала: а что, если так и назвать газету — «Пионерская дружба»?
— Верно, — сказала Настенька. — Чего там еще голову ломать! Хорошее название.
— Хорошее, хорошее!.. Подходит!.. — заговорили все разом.
— Ну что ж, — сказала Оля, — как будто название выбрали. Кому нравится, поднимите руки.
Все живо подняли. Только Стелла подняла руку вяло, как-то нехотя, и сейчас же опустила. Потом опять подняла, но лениво и небрежно. Даже нельзя было понять толком, голосует она за это название или нет.
Оля, прищурившись, посмотрела в ее сторону:
— Ну а ты, Кузьминская, за или против? То поднимаешь руку, то опускаешь.
Стелла пожала плечами:
— А я ни за, ни против… Уж очень это название какое-то такое… обыкновенное.
— А тебе еще какое нужно? — крикнула с места Ира Ладыгина. — Подумаешь, «обыкновенное»! Сама-то ты уж очень необыкновенная.
— Тише, Ира! — сказала Оля, невольно взглянув на Стеллину необыкновенную сумку, лежавшую на парте, и на ее какой-то особенно нарядный передник.
Она вышла на середину класса и сказала спокойно:
— Девочки! У нас еще есть время. Если кто-нибудь не согласен с предложением Кати, можно поспорить, предложить другое название. Ну-ка, Стелла, мы ждем.
Но Стелла, видимо, не собиралась спорить и воевать.
— Пусть называют газету как хотят, — процедила она обиженно. — Я не редактор. Какое мне дело…
Тут уж загудел весь класс:
— Не редактор, а председатель отряда! Председателю до всего должно быть дело.
А кто-то из середины класса добавил:
— Только умеешь учительницу из себя разыгрывать!
Оля подняла руку:
— Тише, девочки! — и опять повернулась к Стелле. — Вот что, Кузьминская: это ты, конечно, сказала не подумавши. Как же так? Решается общее дело. Всем интересно, тебе одной все равно. Не может этого быть. Просто ты, должно быть, не совсем довольна предложениями своих подруг, у тебя, наверно, есть получше. Я ведь заметила, что ты посмеивалась, когда говорили другие. Ну, смело! Выкладывай, что ты придумала. Нам всем очень интересно послушать.
Стелла испуганными глазами посмотрела на Олю и уставилась себе под ноги.
— Ну?..
Стелла молчала.
Она чувствовала на себе насмешливые, выжидающие взгляды одноклассниц, и багровая краска заливала ее щеки.
— Ага, — сказала Валя Ёлкина, — смеяться над другими легче, чем самой придумывать!
Стелла прикусила губу и отвернулась.
«Это ты у меня надолго запомнишь», — с удовлетворением подумала Оля и краешком глаза посмотрела на сестру.
Настенька ответила ей одобрительным и даже каким-то удивленным взглядом, и это заставило Олю гордо и радостно улыбнуться.
Но она сейчас же подавила улыбку и сказала серьезно:
— Ну, значит, новых и лучших предложений у нас нет. Садись, Кузьминская. Газета нашего отряда будет называться: «Пионерская дружба».
Анна Сергеевна
— Здравствуйте, девочки, я — ваша новая учительница. Зовут меня Анна Сергеевна.
Так сказала новая учительница, войдя в класс.
Все встали.
— Садитесь, девочки, — сказала Анна Сергеевна.
Новая учительница была намного старше Людмилы Федоровны. Высокая, худая, в больших очках, с двумя резкими, глубокими морщинами между бровями, она казалась хмурой и суровой. Здороваясь с классом, она слегка улыбнулась, и от этого возле губ у нее тоже появились две морщинки, а глаза остались такими же строгими и суровыми. Держалась она как-то чересчур прямо. Гладкие темные волосы с проседью были крепко-накрепко стянуты на затылке в тугой маленький узелок.