Глава 8
Некромант спешил, вливая магию в своего коня. Он понимал, что ресурс того не вечен. Даже несмотря на то, что мёртвое животное не нуждалось в отдыхе и пропитании, оно также состояло из жил и костей, которые могут иметь механический запас прочности. Колдун понимал это, но тревога за его семью, которую он оставил в Смоленске, не отпускала некроманта.
Слишком давно он путешествует, видит, что творится в Славии. Эти ребята, которым дал волю князь московский, больно уж они лютуют. Ищут последователей Тёмной магии, отступников. Некромант слишком давно живёт на свете для того, чтобы полагать, будто все те аресты и суды, которые творили ребята в багровых хламидах, были совершены как раз над теми, кто занимался Тёмной магией, магией крови.
Нет, он вовсе не был тем самым колдуном, который проводит опыты над беззащитными тварями, малыми детьми, и творит прочие мерзости ради торжества науки, вовсе нет… но… подозрения было вполне достаточно. Или тени подозрения. На и потом — люди нападали и творили бесчинства ради банальной наживы — у колдунов всегда было, чем поживиться, это правда. И чистые, всегда ухоженные дома, и добрый конь или справное хозяйство всегда имелось.
Некромант передвигался быстро. Старался избегать основных трактов и больших деревень. К сожалению, его конь мало походил на лошадки крестьян, да и кого иного — тоже. Некромант даже думал о том, чтобы бросить своего коня, и дальше продвигаться в сторону Смоленска на простой лошади, но его сдерживало время.
Он в пути уже больше недели, и отлично понимал, что с каждой минутой шансов найти свою семью в живых всё меньше.
Нет, ни в коем случае, они не были преступниками в нынешнем понимании этого слова. Да и жена колдуна — молодая девочка, из кривичей. Она не владела каким-либо волшебством, кроме одного — одна околдовала его и смогла подарить счастье! С момента смерти его предыдущей жены — Меланьи — прошло семь десятков зим, и он уже не мечтал вновь пойти в храм Семаргла. Да и с кем — с молодой девчонкой, которая не убоялась «злобного некромансера».
Колдун невольно рассмеялся, вспоминая день их знакомства — он проезжал возле небольшого поселения Гнёздово возле Смоленска, там-то он и увидел, как девчонку пытаются утопить русалки в реке. Угроза убийством от некроманта всегда действовала безотказно, так что нечисть отступила, ощерившись. Некромант помог девчонке вылезти на берег и поехал дальше, не обращая внимания на слова человека.
А девчонка тогда сказала о том, что всё равно его дождётся. И дождалась. Хоть и сомневался колдун, но решился, да не на абы что — не на обряд Семаргла, а на Храм Богини. И сейчас на его правой руке тускло отсвечивал браслет — знак вечной любви и верности. Колдун невольно ещё раз улыбнулся, когда вспоминал жену и двух маленьких ребятишек. Раньше-то она частенько сопровождала его в поездках — а теперь-то куда? Уследить бы, чтоб они дом по брёвнышку не раскатали, покуда мать в саду будет! Ещё немного, ещё чуть-чуть, и он достигнет околицы, что возле своего дома.
Увидев цветные ставни и пламя свечи в окне, он невольно вздохнул и вытер бороду — с души словно камень упал. Соскочил со своего коня, забарабанил в дверь.
— Алеся, я это, душа моя, отвори дверь!
За дверью послышалось осторожное шебуршание, потом старческий голос дребезжащим от ужаса голосом спросил:
— Кто тут? Ты ли это, Светозар? Так ты же ишшо в столице помёр!
Некромант узнал голос старосты, и невольно нахмурился.
— Алесю с дитяткоми-то третьего дня народишко казни предал! Хотел отбить было я, да куда там! Словно озверели людишки нонече! И Ордена не стали дожидатися, сами суду предали, хтой-то сказал имя, будто ты, Светозар, в столице пленён, мол, по приказу самого князя московского!
Дрожащий голос старосты совсем затих. Некромант слышал только тихие мольбы, возносимые всем богам. Колдун устало сошёл с крыльца. Теперь ему не нужно было торопиться. Он добрёл до деревенского колодца, напился из него. А затем резко протянул руку, и конь упал замертво. Некромант запустил руку в животное, разрушая собственное заклятие, и достал сердце своего коня, равнодушно бросил его в колодец.
Кто-то скажет, что три сотни жизней за три — это неравноценный обмен, но некромант так не считал. Он вообще не слишком разбирался в арапских учениях — математиках.
Я проснулась, дёрнувшись, как от удара. Перед моими глазами до сих пор стояло лицо Светозара, который тихо брёл в ночи. Проклятый дар! Как там его Карина назвала? Ходящая во сны? Ужасный дар, если честно. Я села на кровати, пытаясь прогнать от себя увиденное во сне. Не помогло. Тихо встала и пошла на кухню, от души напилась тёплой и противной воды из чайника, слыша сопение домового. Рассвет только-только занимался, но я точно знала, что не засну.