Так же и Пахом – подобно большинству своих соотечественников глубоко в политические проблемы не вникал, но мнение имел практически по любому вопросу. Ещё в «бурные девяностые» ему доставляло удовольствие вечерком забрести к кому-нибудь из соседей по общежитию и устроить политические дебаты. Переселившись в собственную квартиру, он приобрёл компьютер, подключил интернет и стал осваивать подобные развлечения в сети. Новый этап в этом деле для него настал в 2000 году с приходом к власти молодого президента, который Пахому нравился намного больше предыдущего, окончательно к тому моменту спившегося.
Для него наступила, можно сказать, новая светлая полоса в жизни. Когда в России появился «Живой журнал», Пахом был в числе его пионеров. Завёл себе аккаунт и начал в нём «топить за президента», благо критиков существующей власти всегда хватало и было, на кого наехать. Потом, с появлением новых соцсетей, он освоил новые пространства и, войдя во вкус, даже приобрёл определённую репутацию на просторах рунета. Его позиция была простой и чёткой: существующая власть всегда права, президент «поднимает страну с колен», Россия – оплот духовности, окружённая адептами разврата и милитаризма. При необходимости вступить в дискуссию он особо не выслушивал оппонентов, а виртуозно размазывал их, смешивая с грязью и не стесняясь переходить на личности. В самом деле – зачем слушать дураков? У самого Пахома было всё хорошо, доход нормальный, жильё, семья, работа – что ещё может говорить о том, что всё вокруг организовано правильно? А если у кого-то что-то не так в жизни, так значит сами и виноваты, разговор закрыт! Пусть валят (в интернете он чаще всего употреблял другой глагол) в свою горячо любимую заграницу, не мешая настоящим патриотам под управлением мудрого руководителя двигаться вперёд в светлое, сытое и стабильное будущее.
II
Вот так и дожил Пахом до своего сорокалетия. Обычной, нормальной жизнью. В конце января, за два дня до юбилея, он возвращался домой после работы. Дома ждала семья, тепло, покой. В портфеле Пахом нёс свежие, здоровые продукты – итог рабочего дня главврача богатого московского рынка.
Дверь в подъезд закрылась мягко, без стука. Лампочка услужливо загорелась, приглашая войти. Лифт Пахом вызывать не стал – в последнее время он сильно набрал вес и стал чувствовать себя некомфортно. А поскольку двигательной активности в его жизни было раз-два и обчёлся, то решил для начала хотя бы ходить на пятый этаж пешком. Было, тяжело, конечно, но он терпел и крепился.
Уже с первого этажа Пахом почувствовал запах табака. Это было странно: жильцы дома были люди приличные и ответственные, большинство не курило вообще (сам Пахом бросил лет пять назад), а курящие не позволяли ни себе, ни гостям дымить на лестничных клетках. Посторонним же проникнуть в подъезд было проблематично. Пахом поднялся на два пролёта и тогда увидел тёмную фигуру, сидевшую на подоконнике между вторым и третьим этажом. Незнакомец тянул огромную сигару, при этом запах у неё был отнюдь не ароматно-сигарный, а ядрёный, едкий, как у какого-нибудь «Беломора».
Пахом поднялся ещё на несколько ступенек.
– Молодой человек, вообще-то у нас в подъезде курить не принято!
Незнакомец как будто не расслышал. Он держал сигару двумя пальцами, аристократично отставляя в сторону мизинец, и смотрел в окно. Сделал ещё пару долгих, глубоких затяжек, выпустил дым на замёрзшее стекло, и только после этого повернулся к Пахому.
В подъезде всегда и везде был свет, как на этажах, так и на междуэтажных площадках. Но сейчас почему-то именно здесь, между вторым и третьим этажами лампочка не горела. Пахом подумал, что надо кому-то настучать по голове за разгильдяйство, и поднялся ещё на две ступеньки, стараясь разглядеть курильщика.
Тому – насколько возможно было увидеть при плохом освещении – было, как и Пахому, лет сорок. Впрочем, могло быть и сильно больше, и сильно меньше. Красивые выступающие скулы, тонкий нос с горбинкой, верхнюю губу украшали небольшие усики со слегка завивающимися концами – такое лицо можно было даже назвать изящным. Глаза незнакомца были монголоидного типа, без слёзного бугорка; а может быть, это только показалось в полумраке, тем более что на них падала тень от большой чёрной кепки. Кисти рук были столь же тонкими и изящными, как и лицо. Длинные пальцы – мечта любого гитариста или пианиста. Пахом в студенческие годы поигрывал на гитаре и часто завидовал тем, кого природа одарила подобными руками. У него-то самого кисти мясистые, а пальцы короткие. Одет незнакомец был не по погоде: в лёгкое чёрное пальтишко, такие же чёрные обтягивающие джинсы и чёрные летние туфли. Он ещё раз затянулся и стряхнул сигарный пепел прямо на пол площадки.