Через полчаса, перекладывая чемодан с одного плеча на другое, он уже мечтал попасть в тёплую казарму хотя бы до отбоя. И тут увидел впереди в снежной дымке автобус. Присмотревшись, солдат понял, что автобус стоит на месте. Только бы не опоздать!
Колючие иглы защипали щёки.
За разрисованными инеем окнами автобуса ничего не было видно. Ветер наметал сугробы к неподвижным колёсам. Водитель, солдат в полушубке, копался в моторе.
— Привет!.. — тяжело дыша, поздоровался Андрей.
Водитель оглянулся и мрачно ответил:
— Привет.
— Чего там?
— Горючее не подаёт, — с досадой сказал водитель и опять полез под капот.
Андрей не разбирался в автомобильных двигателях, но понял, что автобус пойдёт не скоро, если вообще пойдёт.
— Из Раздолья? — спросил Андрей и тронул за плечо водителя.
— Допустим, — неприветливо отозвался тот и покосился на незнакомого солдата. — Впрочем, где-то я тебя видел.
— В кино, — подсказал Андрей.
— Точно, — оттаял немного водитель.
— Приду, доложу дежурному, чтоб летучку выслали, — Предложил Андрей.
Водитель спрыгнул на снег, вынул из кармана смятую пачку сигарет.
— Или буксир прислать?
— Когда он ещё прибудет! — с тоской сказал водитель. — До гарнизона девять километров. Пока дойдёшь, пока то-сё, ребята помёрзнут.
— Какие ребята?
— Школьники младшие. С ёлки везу.
— Как же быть? — Андрей опустил на подножку чемодан.
— Чёрт его знает! — выругался водитель.
— Может быть, там догадаются?
— Ничего не догадаются.
Андрей протянул руку к мотору.
— Остыл уже, — сказал водитель. — Пришлось воду спустить. Час маюсь. — Он вытащил из-под машины ведро с заледенелой водой. — Слушай, а если напрямую?
— Как — напрямую?
— Бензонасос по боку, горючее прямо из канистры на карбюратор. Канистра есть, шланг тоже. Идёт, а? Холодно, конечно, поморозиться можно. Только другого спасения я не знаю.
— Надо — значит, надо.
Водитель принялся за дело. Андрей хотел помочь ему, но тот распорядился:
— Разводи костёр, грей воду. Ветошь и солидол под сиденьем.
Соорудив из заводной рукоятки и домкрата перекладину для ведра, Андрей облил промасленную ветошь бензином для растопки и зажёг костёр. Потом он полез в автобус. Ребята, один другого меньше, зябко жались к учительнице, как цыплята вокруг наседки.
— Выходить греться! — командирским голосом крикнул Андрей.
Все обежали несколько раз вокруг автобуса, затем окружили плотным кольцом маленький костер. К чёрному дыму протянулись руки в варежках и перчатках.
Девочка в заячьей шубке дула на пальцы, будто они обожжены, а не застыли. Андрей протянул свои солдатские рукавицы:
— Надевай поверх своих, теплее будет.
— Мерзлячка! — презрительно сказал Галке Серёжка. И ему холодно было, но он крепился.
— И у меня замёрзли, — пританцовывая, выговорил Коська Шариков.
Андрей взял с сиденья шофёрские перчатки и отдал их.
— Есть хочу! — опять пожаловался Коська.
— Это мы сейчас, мигом! — сказал солдат и пошёл за чемоданом.
Галка отогрелась немного и съехидничала:
— А в прошлом годе есть не хотел?
— В году! — поправила Анна Фёдоровна. Она тоже ободрилась, — Серёжа Мамонтов! Не суй руки в огонь.
— Я не сую, — возразил Серёжка. — Я бумажки подкладываю.
Серёжка разжал пальцы и показал фантик.
На ёлке выдавали подарки: яблоко и конфеты в нарядном пакетике.
— Находчивый какой! — похвалила Анна Фёдоровна, и ребята стали быстро есть конфеты, а бумажные фантики бросать в костёр.
Серёжка и пакетик сжёг. Яблоко он протянул солдату.
— Спасибо, друг! — поблагодарил солдат, но яблока не взял. — Сам ешь. Тебя как зовут?
— Он — Мамонт!
«Вечно эта девчонка не в своё дело суётся!»
— Сергей, — представился Серёжка.
— А меня Андреем зовут. — Солдат протянул руку. — Иванов по фамилии. Гостинцы свои вы сами ешьте. Сейчас я вас пирогами угощу. Домашними! Мать испекла.
Андрей раскрыл чемодан и роздал ребятам пироги. Учительница сперва отказалась.
— Обидите, Анна Фёдоровна…
— Благодарю вас, Андрей.
Анна Фёдоровна надкусила пирожок и похвалила:
— Очень вкусно!
— Ешьте на здоровье, Анна Фёдоровна.
Учительница была не старше солдата. Она сказала:
— Я только для ребят Анна Фёдоровна…
Галка подтолкнула Серёжку. Тот резко обернулся:
— Чего толкаешься!
Если бы Коська толкнул, Серёжка бы так дал, что… А с девчонками драться — стыд и позор.
— Не ссориться! — приструнил Андрей. Он рассовал по карманам свои вещи и наступил сапогом на пустой чемодан.
Сухая фибра затрещала в огне. Вода запарила.
Подошёл водитель:
— У меня всё. Как водичка? — Он сунул грязную руку в ведро, с наслаждением подержал её там и одобрил: — Вполне!
Ребята возвратились в автобус. Водитель залил в радиатор горячую воду. Андрей Иванов встал на подножку, одной рукой крепко взялся за дверцу кабины — стекло водитель опустил донизу, — другой прижал к себе железную канистру с бензином.
Из горловины канистры, обмотанной проволокой, тянулся к мотору резиновый шланг.
Водитель нажал на стартер.
Мотор чихнул и завёлся.
— Держись! — сказал водитель. — Лицо отворачивай.
То, что Андрей остался без рукавиц, водитель не заметил. У него у самого после работы руки огнём горели.
Автобус, набирая скорость, помчался домой, к теплу, к свету.
Солнце укрылось за горизонтом. В снежной пелене догорали багровые отблески зари.
Мотор разогрелся, водитель включил отопление, и в салоне автобуса опять потеплело.
Галка стряхнула трёхпалые рукавицы, надетые поверх варежек:
— Жарко!
Увидел Серёжка рукавицы, и всё в нём перевернулось. Андрей с голыми руками на морозе едет!
— Стой! — закричал Серёжка и забарабанил в стекло водительской кабины. — Стой!
Анна Фёдоровна тоже крикнула:
— Остановитесь!
Автобус резко затормозил. Серёжка выхватил у Галки рукавицы и рванулся к выходу.
Водитель открыл дверь, Серёжка, а за ним Анна Фёдоровна соскочили на снег.
Солдат, заиндевевший и неподвижный, стоял на подножке, крепко прижимая канистру. От неё резко несло бензином.
Серёжка протянул рукавицы.
— Надевайте! — требовательно сказала Анна Фёдоровна.
— Дотерплю, — через силу улыбаясь, проговорил солдат, но всё-таки оторвал руку от канистры, и Анна Фёдоровна сама надела ему рукавицы.
— Спасибо, — Андрей опять улыбнулся, но губы плохо его слушались.
— И лицо, лицо укутайте, — сказала учительница и ахнула: — Да у вас щёки белые!
Она растёрла ему шерстяной варежкой щёки до румянца, но несколько белых пятен осталось.
— Ничего, дотерплю, — повторил солдат и обратился к водителю: — Поехали!
Анна Фёдоровна, не обращая на возражения никакого внимания, обмотала Андрею лицо своим шарфом. Одни глаза из-под шапки светились. Водитель махнул Серёжке и Анне Фёдоровне: «В машину!»
Автобус рванул с места и помчался, как самолёт по взлётной полосе.
Лицо Анны Фёдоровны было таким бледным, словно и она обморозилась.
У самых ворот, перед шлагбаумом, встретилась крытая машина с надписью: «Техническая помощь». Родители встревожились, позвонили в Дом пионеров и узнали, что дети давно выехали. Срочно снарядили аварийную летучку.
Неисправный автобус потащили на буксире в гараж. Продрогших ребят увели по домам, а солдата Андрея Иванова санитарная машина увезла в госпиталь.
Больного часто проведывали друзья-однополчане, родители школьников и сами ребята, которых, можно сказать, спас мужественный солдат. Дружба первого «А» класса не оборвалась и после демобилизации Андрея Иванова.
К концу учебного года Серёжка умел не только бегло читать, но и писать. Своё первое в жизни письмо он направил Андрею Иванову. От имени всего первого «А».